От Копакабаны до Амазонки - [44]

Каким образом, несмотря на столь длительный отрыв от родных корней, на ожесточенную враждебность белых и на их безжалостные репрессии, культ Иорубасов мог пройти через четыре столетия? Законно предположить, что это стало возможным лишь благодаря тому, что негры-невольники никогда не боялись отправлять свой культ перед христианским алтарем в доме своего фазендейро, славить каждого из своих богов в дни христианских святых. Рабовладельцы в таких случаях лишь снисходительно улыбались: «Ах, на какой дикий манер исповедуют эти черные нашу веру!»

И не то же ли высокомерие рабовладельцев привело их к тому, что они долго считали первые блюзы выражением примирения невольников с рабством. В действительности же хоровым пением блюзов невольники просто усыпляли бдительность своих хозяев и стражи в часы, когда осуществлялись самые дерзкие побеги рабов…

У стойки бара после первого, второго и третьего стакана ананасового сока встречаю паулиста, прибывшего сюда, в Баию, с деловой миссией. Огромный ростом и пылкий душой, светящийся благовоспитанностью молодого принца, посещающий все районы страны по делам индустрии Сан-Паулу, он комментирует для меня газетные новости и факты бразильской жизни с колким юмором, который меня просто чарует.

— Наши крупные земельные собственники? Они живут в Рио и Сан-Паулу! Элегантные, рафинированные и… бездельники! Нанимают управляющего и четыре или пять вооруженных до ушей семейств. Это так называемые капангас, патентованные головорезы, которые убивают всякого, кто осмеливается занять хоть кусочек неиспользуемых земель. Некоторые из капангас имеют на своей совести по 20–30 убитых, но спят сном праведников.

Глотнув ананасового сока, мой «принц» продолжает:

— На прошлой неделе учитель из южной части штата Баия — учитель «антифазендейро», сторонник аграрной реформы — был убит вместе со своими двумя сыновьями. Их убили двое капангас. Но они «плохо» сработали дело. Один из сыновей учителя оказался только раненым, и его отвезли в больницу. Тогда бандиты пришли добивать его прямо в палату. Мальчик — ему 14 лет — узнал их, они же его не узнали. Спрашивают его: где лежит такой-то? Он направил их в другую палату, а потом сказал: «Спасен вторично. Но надолго ли?»

Подумав, «принц» продолжает свой комментарий:

— Вы знаете про маконья? Нет? В США это называется марихуана. Наркотик. Опасная вещь! Так вот, наша пресса пишет, что в течение 14 дней пять групп полицейских, по пяти человек в каждой, а всего, значит, 25 молодцов, работали над тем, чтобы уничтожить обнаруженные в Алагоясе 20 тонн — это 20 тысяч килограммов! — маконья. А ведь Алагояс — маленький штат, крошка в сравнении с Баией или Пернамбуку. К тому же Алагояс наполовину безлюден, ибо приходится на полигон засухи. И вот там-то — 20 тысяч килограммов наркотика! Я не очень разбираюсь в делах этого штата, но мне хорошо известно, что четырем или пяти семьям там принадлежит право решать все: выборы, число полицейских, обложение налогами, жизнь и смерть любого из жителей — все! Эти семьи распадаются на два или три клана. Они ненавидят друг друга смертельно и, если подвертывается случай, выражают взаимные чувства револьверами и автоматами. Когда один из кланов побеждает на выборах, другие баррикадируются, и наоборот. Изъятие марихуаны — это, конечно, эпизод. 20 тонн, подумайте-ка! И типы с автоматами, занятые транспортировкой этой отравы в Рио, Сан-Паулу, в США… Понятно, что это предприятие ведется не каким-нибудь простым вакей-ро. Я уверяю вас, что в будущем же году станет известно, без видимой связи конечно, что муниципальные советники или депутаты Алагояса продырявлены пулями или убиты при загадочных обстоятельствах. Поспорим?

— Согласен! И я, конечно, проиграю!

Я не знаю, с чего начать знакомство с Баией. То брожу по теневым сторонам старых улочек, где дремлют полуразрушенные дворцы первых губернаторов или блещут цветастыми фасадами дома первых завоевателей. То прыгаю по ступенчатым переулкам, чтобы в итоге оказаться перед муравейником лодок и складов, то есть в порту. Смешно, но в каждом случае я прихожу к морю.

Расположенная у выхода из залива Тодус-ус-Сантус, Баия растягивается, разветвляется, расплывается в двух уровнях — на плато и по низине. Баия плато изрезана каменными разрывами, имеет крутые улицы. Здесь некогда была первоначальная крепость, контролировавшая вход в залив. Масса церквей, дворцы первого бразильского века. Баия низины — почти на одном уровне с океаном. Тут смешались крытый рынок и краны, банки и рыбаки. Словом, это нижний, трудовой этаж города.

432 тысячи жителей в 1951 году, почти 700 тысяч — в 1960. Так растет Баия. Голодающая деревня бежит в город, не могущий предложить новопришельцам никакой работы. Большинство населения Баии — черные. Город обладает своеобразной привлекательностью — это одна из старейших колониальных столиц мира. К тому же лихорадка большого порта, ласковость климата, смягчаемого открытым океаном, толкучка движения, стесняемого обилием исторических памятников и чрезвычайной предупредительностью черных… Все это пленяет. Рай для туристов и… потрясающая нищета.