От Карповки до Норвежского моря - [29]

У этого же пирса, немного впереди «Котласа», стояла кормовая половина головной подводной лодки проекта 705. Эта лодка после совсем короткого срока эксплуатации из-за ряда недостатков, основными из которых были неисправности реакторной системы, пришла на ремонт в Ленинград, на ЛАО, где была построена. Недостатки оказались настолько серьезными, что лодку пришлось вывести из строя и на всякий случай убрать из Ленинграда её реактор. Решение оказалось очень простым. Лодку разрезали пополам, оставив носовую половину на заводе, а кормовую с реактором переправили в Северодвинск на «Дубраву». Как шутили, это была самая длинная лодка в мире — нос в Ленинграде, а корма в Северодвинске. Потом мы все заметили, что периодически около реакторной кормы несут вахту лаовские дозиметристы, замеряя уровень радиации на пирсе и даже забираясь во внутрь.

У нашей тройки, а у Пармета в большей степени, уже был контакт и с Директором базы Тимофеевым (Николай Федорович, мрачноватого вида полный человек с одутловатым лицом), и с Гл. инженером Карасевым (Эдуард Антонович, ужасно занятой и всегда куда-то спешащий) и с и. о. капитана «Котласа» Старостиным (симпатичный отставной флотский офицер), и с электромехаником «Котласа» Пашей Сложеникиным (приятным и простым архангелогородцем, безотказным к любым нашим просьбам, благодаря которому у нас в изоляторе был телефон), и с начальником отдела снабжения Моцаром (толстяк и весельчак Гриша, наизусть знавший почти всего Есенина), который был уже озабочен нашими снабженческими проблемами, и с начальником 1 отдела Лией Павловной (неимоверных габаритов женщина с постоянной папиросой во рту), и с машинисткой 1 отдела Людой Тимофеевой (брюнетка со следами былой красоты, с прокуренным хрипловатым голосом), и с бригадиром такелажников, и даже с «начальником-машинистом» портального крана. Мне ничего не оставалось делать в дальнейшем, как только тщательно поддерживать эти контакты и установить в дальнейшем новые с дежурными администраторами Котласа Таней Евсеевой и Таней Волгиной.

Первые несколько дней, пока не нахлынула основная масса лаовцев, мы все жили в районе Северодвинска с названием Ягры в гостинице «Двина». До завода прямого транспорта не было и часто нам приходилось довольно долго топать пешком по морозу с ветром. Многие, кто бывал в Северодвинске на заводе «Звездочка», вероятно, еще помнят, что недалеко от главной проходной стояла в полный рост гипсовая скульптура рабочего, опирающегося одной рукой на корабельный винт. Мы все недоумевали и были просто поражены, как так, при жизни, когда еще даже не была сдана станция «Винт», поставлен памятник Гл. конструктору этой станции Жене Калёнову. Женя же скромно улыбался, немного краснел, но никак не комментировал.

Столовая тоже была совсем не близко от нашего рабочего места и не только удовлетворяла наш голод, а и доставляла много неприятных долгих минут стояния в очереди и ругани с теми, кто лез без очереди. Иногда нам удавалось воспользоваться заводским автобусом или забраться в автобус к нашим коллегам азимутовцам (очень редко к агатовцам), чтобы быстрее добраться до столовой. В этом смысле они оказались предусмотрительнее нас и заранее пригнали в Северодвинск автобусы. Первые мои звонки в Ленинград и первые телеграммы были только с одной просьбой прислать нам автобус и такой подарок от фирмы мы смогли получить накануне нашего первого выхода в море. С первых чисел ноября большинство наших людей потянулось на праздники домой с тем, чтобы сразу после них снова оказаться в прочном корпусе.

Наше второе явление в Северодвинск совпало с приездом еще дополнительной большой группы лаовцев и нас попросили освободить не все, но довольно много мест в гостинице «Двина». Основная часть нашей команды перебралась в общежитие-гостиницу «Прибой» горьковского завода «Красное Сормово» и лишь немногим удалось устроиться в хорошей, принадлежащей флоту, гостинице «Беломорье», расположенной напротив общежития горьковчан на той же улице Труда. Территориально это было существенно дальше от «Дубравы» и нам приходилось, частично пользуясь городским автобусом, ещё больше топать по морозу с леденящим ветерком, пока у нас не появился собственный автобус марки ПАЗ.

Наш быт и предвыходные события

Сразу после праздников снова собралась наша доковая команда и продолжила настроечно-регулировочные работы, готовясь к возложенной на нас миссии 1977 года и последующим швартовным испытаниям. Постепенно к нам съезжались в различных сочетаниях комплексники с представителями специализированных лабораторий.

В первую очередь мы принимали связистов и арфовцев, специалистов, аппаратура которых должна была функционировать при сдаче лодки и вместе с подсистемой шумопеленгования обеспечивать безопасность плавания. Первый, ещё 7 ноября, приехал в Северодвинск Дынин, чтобы в срочном порядке досдать пункт программы швартовных испытаний, которые он со своими коллегами связистами начал еще в Ленинграде. Затем на помощь Дынину приехал молодой специалист-техник Андрей Зеленцов (курчавый симпатичный блондин с хорошим покладистым характером, не испытывавший никакого страха перед совершенно незнакомой техникой и очень много помогавший в наших общих для всех скатовцев делах). Для окончательной настройки своих станций приехали Беркуль с Ванюшкиным, Шумейко и Каленов. Приехал, заменив Толю Федорова, Виля Штремт (потомственный морфизприборовец и просто симпатичный и обаятельный человек), ряды шапэшников пополнил Борис Аркадьевич Сидоров (человек не очень общительный со сложным характером), приехал ведущий специалист по самописцам Юра Долинин вместе с регулировщиком из своей же лаборатории, фамилию которого, увы, вспомнить не могу, хотя он много времени работал в нашей команде. Настоящим подарком для всех нас был приезд монтажника 94 цеха Гутенкова. (Женя, открытый и всегда улыбающийся, с отличным чувством юмора, готовый в любую минуту придти на помощь; виртуоз радиомонтажа, делавший самую сложную работу всегда очень быстро и качественно, играючи, с песнями, — он был всеобщим любимцем и полной противоположностью нашему переходному монтажнику неразговорчивому Боре Матвееву, которого всегда ждала работа. Женя, как правило, предлагал себя для работы. В 1979 году я узнал, что Женя вынужден был уволиться из института по причине отъезда каких-то родственников из Советского Союза и пошёл работать в мясники, где с такой же легкостью и мастерством рубил мясные туши, был любимым продавцом многих покупательниц в большой округе Невского района и отоваривал отличным мясом своих бывших коллег по институту).