От Каира до Стамбула - [49]
Тем не менее ритуал христиан-абиссинцев, напоминающий обряды древнего Израиля и Древнего Египта, производит огромное впечатление.
Ничто не могло бы служить лучшей иллюстрацией разнообразия религиозных культов, отправляемых в храме Гроба Господня. Обряды, давно забытые Западной церковью, и поныне совершаются у Гроба Христа. Когда копты служат свою мессу, до нас долетает эхо языка, на котором говорили фараоны; язык сирийской литургии напоминает арамейский, а на нем, как известно, говорил Христос. В сравнении с этими языками греческий Нового Завета, который использует православная церковь, — современный язык.
В песнопениях абиссинцев, между тем, появились жалобные ноты. Мой приятель шепнул мне, что это они оплакивают смерть Христа. В барабан теперь били реже, систры звучали тише. Патриарху подали Евангелия, напечатанные на геэз, литературном эфиопском, и пока монахи окуривали все вокруг ладаном, он нараспев читал о Страстях Христовых.
Потом барабаны, создававшие тихий, пульсирующий фон, зазвучали громче и быстрее, и вот мы все, выстроившись попарно, с роскошными «волхвами» во главе, со свечами в руках вышли под звезды и полную луну — искать тело Христа.
Этот ритуал, по сути дела, драматическое воплощение Воскресения. Патриарх дочитал до того места, когда три Марии пришли к заваленной камнем пещере, чтобы умастить мертвое тело Спасителя благовониями. Здесь они увидели ангела в белых одеждах, который сообщил им, что Христос восстал из гроба…
И вот чернокожие монахи инсценируют этот рассказ. Странной шаркающей походкой они кружат по крыше в лунном свете, крича, что могила пуста, притворяясь, что ищут Его мертвое тело. У каждого в руке по свече, а патриарх почему-то шествует под зеленым с золотом зонтом.
Полная луна сияет над Иерусалимом, украшенные драгоценными камнями короны отбрасывают красные и зеленые блики. Фантастическое шествие мало-помалу превращается в жутковатый ритуальный танец под звуки тамтамов и систров.
Четыре раза мы обошли крышу часовни Святой Елены. Невыразимо скорбные погребальные песнопения продолжались, били африканские барабаны, чернокожий патриарх, окруженный монахами, бродил под своим парадным зонтом и время от времени творил в лунном свете крестное знамение.
Все это напоминало бы дикую африканскую глубинку, но пламя свечей, которые участники обряда держали в руках, освещало их мягкие черные лица, и на них отражались все оттенки истинного религиозного чувства.
На четвертом круге тамтамы смолкли, а систры продолжали звякать. Стенания тоже не прекратились. Я вспомнил слова ангелов, обращенные к Марии-Магдалине:
«Жена! что ты плачешь?» и ее ответ: «Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (Ин 20, 13).
Эти чернокожие люди древним обрядом на крыше храма Гроба Господня по-своему, по-дикарски, выражали скорбь всего христианского мира о кончине Иисуса Христа.
Внезапно стенания прекратились. Чернокожие монахи молча вернулись в шатер и окружили патриарха. Мы тихонько удалились.
— Они будут горевать до утра, — прошептал мой друг, — а потом отпразднуют Воскресенье — и станут столь же счастливы, сколь сейчас удручены.
Мы спустились по темной лестнице, пересекли пустынный храм Гроба Господня и вышли на спящие улицы Иерусалима.
ИРАК
Глава первая
Автобусом по пустыне в Багдад
Ночным автобусом я еду из Дамаска в Багдад, смотрю на пустыню за окном и обретаю на пару часов уголок Англии на остановке в местечке Эр-Рутба.
Перед закатом стало прохладно, воздух приобрел какой-то льдистый привкус. Зима, уже выбелившая Таврские горы, теперь дохнула и на Сирийскую пустыню. Я навалил на себя все одеяла и пальто, какие нашел. В окне в белом свете звезд сияла, безмолвна и тиха, Пальмира. Над развалинами, подобно привидениям, поднимались колонны. Я представил себе, сколько мужчин и женщин возлежат под землей на своем последнем пиру. Это, безусловно, великий город — как все умолкнувшие древние города, где когда-то надеялись и мечтали.
Ранним утром у гостиницы уже стоял длинный, видавший виды автобус, весь в коричневой пыли. На боку у него красовалась надпись «Нейрн транспорт компани». Это тяжеловатая и вытянутая разновидность модели, так резво курсирующей по английским пригородам. Водитель специально остановился в Пальмире, чтобы взять пассажиров; обычно автобус без остановок следует из Дамаска в Багдад.
Я вышел в фойе отеля. Несколько замерзших пассажиров пили кофе по-турецки. Они выглядели, как путешествующие в почтовой карете на эстампе Алкена. Однако вместо полногрудых служанок по фойе шлепал заспанный мальчишка-араб в полосатой галабии и с подносом. Он разносил местный хлеб и мед в сотах цвета темного хереса. Топилась печь, от дыма пощипывало в глазах.
За столом администратора сидел широкоплечий мужчина футов шести ростом. На нем были старые фланелевые брюки и кожаная куртка для игры в гольф. Приглядевшись внимательней, я сообразил, что это один из тех крупных мужчин, внутри которых прячется мальчишка-школьник. Он спросил у меня паспорт, и я так понял, что он и есть водитель багдадского автобуса, тот самый, кого все называют Длинный Джек.
