От имени государства - [113]

— Где назначена встреча? — спросил Керр так беззаботно, как будто договаривался о светском рауте.

— В Уоппинге. Ну что, дружище, справишься?

— Сейчас надо ехать в контору — у меня там куча недоделанных дел — а потом, конечно, справлюсь. В какое время мне приехать?

Каннинг глянул на часы:

— В двадцать три тридцать. У нас примерно шесть часов. Оставь мне свой мобильный номер; попозже я сообщу тебе, если произойдут какие-то изменения. И повторяю, Джон, все строго между нами, — сказал он, пока Керр писал номер. — Честь мундира и так далее.

— Конечно-конечно. — Керр встал и подошел к личному туалету Каннинга. — Ты не против?

Закрывшись, он извлек из мусорной корзины несколько салфеток с волосками Каннинга. Воду в туалете не спускали, поэтому он окунул в мочу кусок туалетной бумаги, тщательно завернул его в бумажные полотенца и сунул в карман пиджака. Покончив с делом, он спустил воду и вымыл руки.

Проводив его до приемной, Каннинг снова пожал ему руку и хлопнул по плечу.

— Я все устрою и звякну тебе, — пообещал он.

Керр успел запомнить мобильный номер Каннинга, записанный на стенде за спиной у Дороти.

— Рад буду поработать с тобой, Тео! — Он снова широко улыбнулся, пытливо глядя своему собеседнику в лицо. — Я тебя не подведу.

Глава 52

Среда, 26 сентября, 17.28, «Игл секьюрити сервисиз»

Карл Сергеев сидел в своей каморке и ждал звонка от Юрия Гошенко. Тот вызвал его на полчаса раньше, не оставив Карлу времени привести себя в порядок и перекусить. Карл не успевал съездить в прачечную; пришлось надеть ту же рубашку, что и вчера. В прежней жизни такое было для него немыслимым. На голубом шелковом галстуке появилось пятно; костюмные брюки помялись из-за многочасового сидения в лимузине.

Ему только что звонила Нэнси — в третий раз за день. Настроение у нее то и дело менялось; она быстро переходила от обиды и тревоги к откровенной злобе.

Карл уже два раза задерживал денежные переводы, хотя, уходя, обещал платить регулярно. Накануне он не перечислил в банк проценты по ипотеке. Детям нужны новая школьная форма и обувь, а также кроссовки для дома. Нэнси призналась, что ей отчаянно не хватает денег; Карл понимал, что она говорит правду. Его собственное финансовое положение можно было назвать ненадежным. Через неделю он получит последний чек из Столичной полиции; сообразив это, Нэнси уже принялась искать работу по объявлениям. Хуже того, он точно не знал, сколько ему заплатит Гошенко и когда; перспективы были весьма неясными.

Прошла неделя после того, как он увидел Ольгу в кабинете Гошенко. Карл по-прежнему чувствовал себя разбитым и глубоко несчастным. Он не сказал Ольге, что засек ее, не пытался уличить ее во лжи. Хотя она еще злилась на него, в постели была такой же страстной и по-прежнему уверяла, что хочет изменить свою жизнь, чтобы они были вместе. Ее заверения еще больше смущали Карла. Одержимость, ревность и унижение сочетались с чувством вины по отношению к Нэнси и детям. Эмоции раздирали его на части.

Всю жизнь Карла считали оптимистом; он внушал себе, что все будет хорошо. Коллеги и друзья, бывшие свидетелями его бурных и разнообразных отношений с женщинами, говорили, что все его романы — победа надежды над жизненным опытом. Карл всегда воспринимал слова друзей как комплимент, но последняя связь оказалась гораздо более серьезным испытанием. После ночи с Ольгой ему всякий раз с трудом удавалось восстанавливать душевное равновесие. Сердцем он стремился к совместному будущему с Ольгой; здравый смысл советовал на всякий случай сохранить за собой съемную квартиру.

Застегивая пиджак, Карл вошел в роскошный кабинет Гошенко. В кресле, похожем на трон, сидел Анатолий Ригов. Гошенко скромно притулился сбоку. К заместителю российского министра торговли он относился с явным почтением. При виде Карла ни один из них не улыбнулся.

Гошенко первым подал голос.

— Ключ, — потребовал он, протягивая руку.

Озадаченный Карл протянул ему ключи от «мерседеса».

— Карл, я вас предупреждал, — продолжал Гошенко. — Я не могу держать водителя, который садится за руль в пьяном виде… И который совершенно не следит за своим внешним видом.

Все помолчали. Ригов улыбнулся, разряжая обстановку:

— Я бы все изложил по-другому. На должность простого водителя я бы нанял человека вроде Бориса. Вы же, друг мой, обладаете более ценными качествами, позволяющими вам ориентироваться в серьезных вопросах…

— Уже нет.

— В связи с чем могу лишь выразить вам свои сожаления, — сказал Ригов, покосившись на Гошенко. — Кстати, именно поэтому я и хотел вас видеть. По-моему, вас наказали из-за… скажем, излишней обидчивости сотрудников нашего посольства. Я просто информировал посла о том, что в тот вечер вы скрупулезно исполняли свои обязанности. В любом случае примите мои извинения. Вот что я хотел вам сказать. Карл, я чувствую себя в ответе за то, что с вами случилось. И я хочу вам помочь вернуться в профессию, для которой вы так хорошо подходите.

Прямота Ригова поразила Карла; неожиданно для себя он разволновался. Его карьера прервалась на взлете; в личной жизни тоже наступил перелом. Неуверенность в завтрашнем дне порождала уныние. Хотя в подсознании что-то екнуло, он по-прежнему сохранял скептическое выражение лица.