От имени докучливой старухи - [3]

Изольда Матвеевна, кряхтя и отдуваясь, переместилась из кухни в комнату, взяла молитвослов и приступила вслух:

– Взбранне Воеводе победительная…

«Как она меня лучше услышит? Может, покричать? Окна нужно открыть, а то вдруг не дойдет мой акафист: мало ли кто сейчас тоже читает? Может, грешники какие. У меня-то голосок тихий, а стены каменные. Ей-то на Небеси и не слышно. Надо, чтобы моя благодарность дошла до Богородицы».

Изольда Матвеевна открыла окно в комнате, высунулась на половину могучего корпуса и заорала басом:

– Взбранне Воеводе победительная!

У одной из машин во дворе сработала сигнализация, у соседей справа залаяла собака, у соседей слева заплакал младенец. Снизу принялись стучать по батареям, на лестничной площадке хлопнула дверь, и кто-то крикнул:

– В дурдом сумасшедшую старуху! Час ночи уже!

«Нет, надо молиться душой! – Изольда Матвеевна прикрыла раму. – Батюшка давеча говорил, что самая громкая молитва – крик души».

Она встала у иконы Казанской Божьей Матери, снова раскрыла молитвослов и принялась «кричать душой». Прокричала первую страницу акафиста, вторую, и поняла, что в голове у нее не отложилось ни единого слова.

«Может, у меня душа кричать не умеет? Что еще там батюшка давеча говорил? Огонь души должен быть. Может, у меня душа уже потухла? Потухла, наверное. Может, почитать, как нас в школе учили, по буквам, чтобы до Богородицы наверняка дошло? А что? Это я еще могу».

И Изольда Матвеевна, перекрестившись, принялась читать шепотом, тщательно выговаривая каждое слово:

– Взбранне Воеводе победительная…

«Какая же она Воеводе? Чем Богородица побеждает? Какое ее оружие?» – внезапно пришло ей в голову. – «Смирением, говорят. Как же она побеждает смирением? Вон, Георгий-то с копьем нарисован!»

Она с любовью посмотрела на лик Божьей матери и спросила вслух:

– Может, тебе тоже там какое-нибудь копье дали? Совсем маленькое. Игрушечное.

Ей показалось, что лик слегка улыбнулся.

И тут у Изольды Матвеевны нестерпимо зачесалось пониже спины. Она было протянула руку, чтобы почесаться, но тут ее пронзила мысль:

«Негоже задницу-то чесать во время молитвы. Непочтительно это! Помнится, батюшка говорил, что во время молитвы бесы всегда мешают. Им мой акафист – вилы в бок, они и будут меня мучить, чтобы молитву испохабить!»

Чесалось все сильнее. У Изольды Матвеевны даже непроизвольно задергались пальцы правой руки. Она набрала полные легкие воздуха, задержала дыхание и закрыла глаза.

«Смирением надо их побеждать, как Богородица. Сейчас перетерплю во славу Божию, бесы и разбегутся восвояси!»

Тут пониже спины стало чесаться так сильно, что даже закололо. Изольда Матвеевна не выдержала да и хлопнула себя кулаком по мягкому месту. Все сразу прекратилось. Правда, на заднице начал расползаться синяк.

«Ну, вот, придется начинать молитву сначала. А всё бесы поганые!»

– Взбранне Воеводе победительная, – начала Изольда Матвеевна и вдруг громко икнула: видимо, что-то произошло, пока она задерживала воздух в легких.

– Вот бесы проклятые! – Она не выдержала и выругалась.

Внезапно ей представилось, что кто-то смеется в ее квартире.

«Надо остановиться и попить водички».

Старуха отложила молитвослов, вышла на кухню, поставила чайник и достала сухарики.

«Вот говорят, смирение – самое главное оружие, а бесы только смеются», – размышляла она. – «Может, моя молитва не угодна Богородице? Зачем она бесам попущает издеваться?»

Чайник вскипел. Изольда Матвеевна с причмокиванием попила чайку из блюдечка, похрустела сухариками – и икота прошла. Потом она направилась к телефонному аппарату и решительно сняла трубку. Было два часа тридцать минут ночи. На том конце провода долго слышались длинные гудки. Пришлось положить трубку.

«Богу Божие, а человеку – человеческое, – рассудила Изольда Матвеевна. – Это у святых тела нетленные, а у нас – слабые, греху подверженные. Вот и зачесаться может и икота начнется. Хорошо, наверное, быть бестелесным ангелом на Небеси. А мы – рабы плоти. Все такие. Вечно на Литургии стоишь, и кто-нибудь чихнет или раскашляется. А ведь может же еще хуже случиться. Теперь понятно, почему причащают на голодный желудок – всю ночь нельзя есть и пить. Мало ли кто пукнет или писнет? Хуже ничего не может быть».

Она совершенно успокоилась, достала молитвослов и начала снова, даже с каким-то ликованием:

– Взбранне Воеводе победительная!

Дело спорилось, Изольда Матвеевна читала без запинки – до слов «праведный Иосиф смятеся». Тут ее мысли опять заняла знакомая тема.

«Конечно, смятеся! Каждый смятеся, когда невеста оказывается беременной неизвестно от кого. Господь-то наш, выходит, чуть незаконнорождённым не оказался. Вот если бы Иосиф смятеся и дальше, может, по-другому бы Христос явил себя. Был бы сыном матери-одиночки, а может, его камнями побили бы… Вот я бы Любку из соседнего подъезда камнями побила. Родила неизвестно от кого, а стыд глаза не колет. Гулящая – точно не от Святого Духа. И кто Святого Духа надоумил деве во чрево влезть? Интересно, при родах Марии подтвердилось, что она дева? Хотя как это подтвердить? Раньше же гинекологов не было. Были, наверное, какие-нибудь бабки-повитухи. Нет-нет, Богородица в овине рожала, там только ягнята были».