Но самое страшное заключалось в том, что «пидарасы», оказывается, такие же люди, как все, только с какой-то не то лишней, не то недостающей хромосомой.
А тут еще Михаил Сергеевич ляпнул что-то про суверенитет и национальную независимость. И началось. Все республики, большие и малые, – врассыпную. Михаил Сергеевич с супругой перепугался и понял, что хватил лишку.
«Товарищи! Братцы! Вы меня не так поняли! Не разбегайтесь! Все у вас будет – и суверенитет, и независимость! Но в новых социалистических рамках! Это не так уже и плохо! В Швеции социализм со своей шведской физиономией! В Израиле тоже социализм, но с еврейской мордой! А у нас будет социализм с человеческим лицом!»
Куда там! Все народы стали ему кричать «А пошел ты!» Правда, каждый на своем языке: кто на латинице, кто на кириллице, кто на фарси. А какой народ языка своего не имел, тот с помощью пальцев Михаила Сергеевича и весь нерушимый союз послал в нужном направлении.
В братских странах и того хуже вышло. Ихние интеллигенты и шахтеры своих коммунистов скинули, стену берлинскую разрушили и снова воссоединили единую Германию, за что канцлер Колль Михаила Сергеевича очень благодарил и даже, говорят, подкинул денег на перестройку.
За это, с одной точки зрения, Михаила Сергеевича, конечно, следовало расстрелять и судить, но с другой, прямо противоположной точки зрения, ему надо поставить памятник с установлением вышеупомянутого бюста.
И в тот сложный политический момент Михаилу Сергеевичу с супругой подсуропил его друг и, казалось бы, единомышленник Борис Ельцин, который стал требовать, чтобы оторвали коммунистов от кормушки, и еще что-то неджентльменское сказал про супругу. Михаил Сергеевич его в лучших партийных традициях задвинул и заявил устами другого своего друга и единомышленника: «Борис, ты не прав!»
Но Борис Ельцин не только не покаялся, а, напротив того, сказал, что сгорает от стыда за свое темное прошлое, и выложил партбилет на стол. За этот героический подвиг народ выбрал его Президентом России.
Тогда несколько твердокаменных коммунистов из КГБ, МВД и армии решили сделать путч и создали ГКЧП. А Михаил Сергеевич с супругой в это время загорал на пляже своей дачи в Крыму. И вот, по одним предположениям, он знал, что его друзья по партии делают путч, и только ждал, чем дело кончится, а по другим предположениям не знал и очень огорчился, что его друзья по партии сделали путч без его ведома и, таким образом, обманули его надежды.
Но путчисты, вместо того, чтобы по всем правилам Октябрьской революции захватить почту, телеграф, вокзал и расстрелять Ельцина, ничего этого не сделали и были арестованы. Видимо, революции удаются большевикам в октябре лучше, чем в августе.
Михаила Сергеевича с супругой привезли с пляжа в Москву, где он вынужден был сказать: «Борис, ты прав». Затем он отрекся от своей любимой партии, от президентства и сошел с политической арены, принимая поздравления и проклятья.
Контрольных вопросов и заданий по 25-й главе не будет. Как говорят в народе, «У матросов нет вопросов». У матросов, правда, нет и ответов. Но так говорят в другом народе…
На бывшей территории одной шестой части суши победившего социализма сегодня располагается СНГ. Не будем влезать в суть этого сокращения. Скажем только, что время для нас еще то. Кто-то в восторге, кто-то в ужасе.
Коллектив, в котором каждый из нас мог сачкануть, распался. Спекулянт, переименовавший себя в «бизнесмена», заинтересован в полном обнищании окружающей среды. Это называется периодом первоначального накопления капитала. И в этом процессе сегодня, как и вчера, в первых рядах коммунисты, которые вовремя вышли из партии и стали демократами.
История наша выходит на новый виток. И уже пишутся новые главы этого бесконечного учебника. У нас уже есть свой «93-й» год, уже мы обогнали многие страны по количеству купленных «мерседесов»… Уже мы оставили позади многие развивающиеся государства по числу «бомжей», роющихся в помойках… Уже приобрели «чеченский» синдром… Уже опять мы движемся к какому-то неопределенному светлому будущему по пути, указанному нам родным Правительством… И кто знает? Может быть, мы перейдем в следующий класс, а, может быть, нас оставят на второй год?
