От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов - [67]

То же самое и византийское. Это древнее церковное пение, которое многие отцы, которые с нами служат Литургию, говорят, что они чувствуют присутствие Бога во время этого. Это очень важно. Чтобы пение… хорошо, если оно способствует молитве, но хотя бы чтобы не мешало. Многое зависит и от того, молится ли поющий сам.

И я могу сказать, что те люди, которые молятся с нами в хоре, это люди совершенно разных возрастов. От студентов там двадцати лет до профессиональных врачей пятидесяти лет, для которых это не пустой звук. Они приходят туда не ради денег, а именно ради того, чтобы петь. И это счастливые, полноценные люди. То есть, если есть такая возможность, эту культуру нужно, конечно же, возобновлять, с ней нужно знакомить людей. Они должны просто понять, в чем разница.

Если человек никогда не слышал, он даже не поймет. То, что я пел раньше, и то, что я пою сейчас, конечно, отличается. Но есть и созвучные моменты. Они в том, что церковное пение, особенно знаменное пение, оно поется в речевой позиции. Голос никак не искажается, как в партесе, да, какие-то специальные искажения голоса. То есть, человек как говорит, так он и поет своим естественным голосом.

И естественно, мое знакомство с пением произошло на Валааме. И там это тоже произошло совершенно естественным образом. Потому что, когда ты участвуешь в службе, у них очень хорошая традиция — человека сначала просто поставляют, он внимательно слушает, и потом потихонечку, на какие-то определенные песнопения его начинают включать в хор. И таким образом, он вливается в традицию.

Кстати говоря, на Валааме книги с нотами появились только в прошлом веке. До этого это было исключительно традиция — из уст в уста. И византийская традиция, кстати, она очень хорошо показывает смысл Предания. Когда то, что написано на листе, это не полнота. Потому что, когда протопсалт поет по листу, мы видим, сколько украшений он делает, сколько моментов он делает. То есть, это всего лишь определенный костяк.

То же самое и с церковным Преданием. Когда мы читаем, мы понимаем, что за этим есть еще что-то, что касается жизни и духа.

Не угасло ли его желание поделиться вестью о Христе. Мне кажется, что природа Церкви, она сама по себе миссионерская. Что такое Евангелие? Это Благая Весть! И эта Благая Весть о том, что мы примирились с Богом через Иисуса Христа. Это естественно — распространять ее. Тем более отклик. Если человек читает Священное Писание, он просто не может не замечать постоянных призывов Христа идти и проповедовать Слово Божие. То есть, это совершенно естественно.

И, конечно, это находит место в общении и с близкими, и в Интернете, и на различных миссионерских каких-то акциях, да, когда приглашают. Потому что очень важно, чтобы человек почувствовал встречу с людьми. И когда мы встречаемся не с абстрактными какими-то вещами, да, а с живыми людьми, то происходят действительно чудеса.

Господь и слова дает. Ты думаешь: «как так подбирается», и даже не знаешь. Очень многие люди благодарят и говорят: «где вы были раньше?» Потому что действительно у людей есть жажда. И эту жажду, конечно, нужно удовлетворять. То есть, мы всего лишь проводники, указатели, которые указывают: «вот там» (показывает рукой в сторону). И они, конечно же, должны идти сами.

Наше стремление рассказать о Благой Вести, это засвидетельствовать, что Христос пришел в мир спасти всех людей. Все, кто к Нему обращается… Он распростер руки на Кресте для того, чтобы обнять каждого кающегося грешника. Поэтому, если кто-то в этом сомневается, он может просто посмотреть на Крест, и понять, что его ждут с распростертыми объятиями.

Примеры участия Бога в нашей жизни не ограничиваются нашим умом, а то, что это Реальность, Которая проживает с нами в жизненном опыте. Я думаю, что так или иначе каждый христианин чувствует это в своей жизни. Но особенно это проявляется, когда человек ездит, например, по святым местам. Как я уже говорил, я был на Валааме, и там главная святыня, это не только мощи преподобных Сергия и Германа, но это именно братство. То есть, братство людей, которые во Имя Христово оставили все.

Это чудо на самом деле. У них нет ни богатства, ничего. Что может быть больше? Так же сама Евхаристия Литургии — это самое высшее чудо, которое может быть в нашем мире. И нужно, конечно, возобновлять интерес именно к литургической жизни. То есть, через это люди встречаются со Христом и начинают возрастать.

У меня был такой пример интересный. Я собирался поехать на Афон, но при этом у меня были какие-то проблемы, да, то есть, мне нужно было укрепление какое-то. И на Рождество, по-моему, одиннадцатого года я захожу к себе в комнату, смотрю, а у меня икона Богородицы, и она мироточит. И это повергло меня в такой шок, что я позвал свою сестру для того, чтобы она засвидетельствовала, что это мне там не кажется. И действительно это было так.

Даже не важно, было ли это настоящее мироточение, или просто, это был знак от Господа. Что Он рядом, что Он близко. Это один из таких примеров. Но я думаю, самый большой пример участия Господа в жизни — это, конечно, то, как я встретился со своей будущей супругой. Потому что мы познакомились с ней на сайте православных знакомств, и буквально через три месяца поженились. И это действительно чудо.