От греха подальше - [33]

Тут я вспомнила, что в день нашего знакомства Лариса сравнила меня со Штирлицем, и я удивилась, как это меня до сих пор не раскололи хозяева заповедника. Что это было с их стороны, непростительная халатность или полная уверенность в собственной безнаказанности? Скорее, второе. Они были уверены, что, кем бы ни была девушка, однажды попав к ним в заповедник, она уже никогда не сможет причинить им ни малейшего вреда. Поэтому в лагере нет никаких проверок и надзирателей. А охрана практически не видна.

Итак, Эля прожила здесь не меньше трех лет. Будучи человеком проницательным, она наверняка уже давно представляет реальное положение вещей не хуже меня. Но не предпринимает никаких усилий, чтобы как-то изменить его. Значит, несмотря ни на что, это положение ее устраивает. И ее можно понять. У Эли нет дома, все близкие люди погибли, и ей, собственно, некуда возвращаться. И, самое главное, она получает здесь наркотики в любых количествах, чего будет лишена в каком-нибудь другом месте. Заповедник — настоящий рай для наркомана! А благодаря своей профессии Эля застрахована от работы на кухне и в прачечной. Обязанности концертмейстера она может выполнять до глубокой старости.

Второй в моем списке была Марина. Она, в отличие от Эли, наркотиков не принимала, но во всем остальном мало чем отличалась от нее. Ей тоже практически некуда и не к кому возвращаться. А здесь она занимается любимой работой (я имела в виду танцы), и ей тоже не грозит ни кухня, ни прачечная. Что же касается «ночных смен», то они бывали у нее и до заповедника.

Наташа, насколько я заметила, выполняла при ней обязанности помощника, а иногда и заменяла ее. Во всяком случае, она профессионально в своем училище занималась хореографией, и Марина к ее мнению прислушивалась. Поэтому я решила, что ее положение в заповеднике не менее перспективно, чем у Марины.

Тамара и до заповедника занималась проституцией, причем, насколько я понимаю, далеко не в таких шикарных условиях. К тому же она была туповата, и ее, по моим наблюдениям, вообще мало волновало что бы то ни было.

Лена и Рая воспринимали жизнь в заповеднике как выигрыш автомобиля по трамвайному билету. Они были совершенно счастливы и жили сегодняшним днем.

Оля, проститутка по призванию, мечтала лишь о повышении своего «коэффициента трудового участия» и тоже на роль революционерки не годилась.

Остальных девушек я не знала совсем и затруднялась прогнозировать их реакцию.

Шурик, которого я оставила напоследок, интересовал меня значительно больше. Он наверняка был посвящен во все «тайны мадридского двора», и я неоднократно могла убедиться в его тихой оппозиционности. Но я ни разу не решилась поговорить с ним начистоту. Я допускала, что это могло быть небезопасно. А рисковать я не могла.

Пора было подвести итог. Оставаться в заповеднике мне не имело никакого смысла. Необходимо было лишь найти способ покинуть его. Причем желательно с минимальным риском для собственной жизни. В одиночку сделать это будет очень непросто, а рассчитывать на кого-то, кроме Ларисы, я, как выяснила, не могла. Да и Лариса пока была только «потенциальным» единомышленником. Пока она всего лишь напугана, и не более того.

Но самое печальное было то, что до сих пор я не придумала ни одного способа, позволяющего покинуть заповедник и сохранить при этом свою молодую жизнь.

До меня такую попытку предпринимал только один человек. И, насколько я понимаю, авантюра закончилась печально. В медпункте Галину явно «подсадили на иглу», и, где бы она сейчас ни находилась, я не торопилась оказаться рядом с ней.

Глава 8

Я не заметила, как оказалась на теннисном корте. Стук мяча отвлек меня от невеселых размышлений. То, что я увидела перед собой, заставило меня улыбнуться. Рая и Лена, обе в коротких белых юбочках и кроссовках, со счастливыми лицами по очереди бегали за мячом, который с противоположной стороны корта посылал им их неутомимый партнер. Они и днем продолжали наслаждаться преимуществами «амур дэ труа». Поглощенные друг другом, игроки не замечали никого вокруг.

Я не стала им мешать и покинула спортивную площадку. Проходя мимо бассейна, я заметила в другой его стороне чью-то одинокую фигурку. Мне показалось, что это Лариса, и я окликнула ее. Не услышав ответа, я приблизилась и тут же поняла свою ошибку. Это была Марина. Я собиралась пройти мимо, но выражение ее лица заставило меня изменить свое намерение.

Я думала, мне показалось, но, подойдя почти вплотную, я убедилась, что Марина действительно плакала. Заметив меня, она попыталась вытереть слезы, но только размазала тушь по щекам. Я достала платок и, намочив его в бассейне, помогла Марине привести лицо в относительный порядок.

— Свинья, — сквозь слезы сказала она. — Господи, ну какая же он свинья! Ненавижу!

Я не знала, как утешить ее, и положила ей руку на плечо.

— Да что же, я на помойке, что ли, ему досталась? — еще сильнее зарыдала Марина.

Я села рядом с девушкой и обняла ее за плечи. Выплакавшись, она понемногу начала успокаиваться, но еще всхлипывала время от времени, как ребенок.

— Я ему яйца оторву, если он ко мне еще раз сунется, — сказала она, почти успокоившись. — Так ему и сказала. И ты к нему тоже не ходи, — неожиданно закончила она.