От голубого к черному - [15]

Теперь и второй бар оказался набитым под завязку, от этого мне стало неуютно. Я прикончил вторую порцию водки, еще одна, и я буду совсем пьян. Когда я попрощался, Питер схватил меня за руку:

— Позволь дать тебе совет, — сказал он. — Воспользуйся мудростью старушки. Вылезай из этого шкафа и найди себе кого-нибудь, кто знает, чего он хочет.

Я слегка улыбнулся ему в знак благодарности. Танцоров было едва видно среди дыма от сухого льда и мелькающих огней. Музыка эволюционировала от попсы к какой-то танцевальной разновидности хард-кора, вроде быстрого панка. Я в одиночестве соскользнул на танцпол и позволил турбулентным ритмам подхватить меня свои ураганом. Вблизи было видно, как белые футболки парней отливают лиловым в ультрафиолете. Они плыли вокруг меня, точно свечи по реке. Электронный ритм пульсировал все быстрее и быстрее, пока не превратился в одну-единственную ноту, за гранью музыки и слов.

В последнюю неделю перед выборами мы играли по два концерта в день. В пятницу вечером мы хотели выступить, чтобы опробовать несколько новых, только что написанных песен, прежде чем отправиться в студию в Дигбете и начать работать над альбомом. Карл хотел попробовать более медленное, спокойное звучание. Он устал от бесконечных звукоподражателей «Нирваны». Нас пригласили сыграть в «Ирландце» в Стирчли, одном из самых унылых районов Бирмингема.

Затем внезапно нам предложили сыграть еще и в четверг. Одна из любимых наших групп того времени The Family Cat [35] гастролировала в связке с еще одной группой, записывавшейся на «Дедикейтед Рекордз», Hard Wayne. Когда им осталось отыграть всего три концерта, поддерживающая команда обнаружила, что они остались без вокалиста; он загремел в госпиталь с аппендицитом. И The Family Cat пришлось доверить клубам выбирать разогревающие команды. Управляющий «Эдвардс № 8» был другом Мартина. Разумеется, все мы трое оказались свободны в тот вечер и готовы сыграть: мы все собирались пойти на этот концерт.

За сценой The Family Cat были дружелюбны и немного нервозны, в соответствии со своим названием. Мы по-быстрому выпили с ними за смену правительства. Затем вышли друг за другом из раздевалки, обошли колонки и по ступенькам поднялись на залитую желтым светом сцену. Публика заполнила все пространство, от бара до темных закоулков, где парочки прятались от клубных прожекторов.

— Привет, — сказал Карл. — Мы — «Треугольник».

Несколько человек одобрительно закричали, наверняка наши друзья. Мы начали с бросающей в дрожь, утяжеленной версии «Загадки незнакомца», использовав при этом запись разбивающегося стекла; затем «Третий пролет», с паузой/эффектом взрывной волны, это в буквальном смысле заставило аудиторию отступить; затем «Его рот», Карл навис над микрофоном, застыв в узком луче белого света. Мы решили отыграть лучшие фрагменты нашей обычной программы, исключив самые сложные песни и новые вещи, над которыми мы еще работали. Мощная звуковая аппаратура клуба и узкий коридор пространства работали в нашу пользу. Каждый номер после аплодисментов сопровождала полная тишина.

Перед последней песней Карл сделал паузу, чтобы подстроить гитару.

— Спасибо, что слушали нас, — сказал он. В голосе слышалась усталость. — Когда я был здесь в последний раз, какой-то фанат Megadeth [36] решил попрыгать у меня на голове. Вы сможете разглядеть следы крови на рубашке, если подойдете поближе.

На нем была черная рубашка с красными нитями.

— Почему люди не могут развлекаться, не причиняя друг другу боли? Я не знаю ответ.

Он отбил ритм ногой, и «Ответ» зазвучал, как вопль сирены. Мы сыграли укороченную версию, поскольку наши оговоренные полчаса подходили к концу

Выпив немного за сценой и поспешно переодевшись, мы проскользнули в зал, чтобы посмотреть The Family Cat. Они играли очень мощно, мрачные, трогающие за живое тексты сочетались с бодрой, динамичной гитарной музыкой. Новая прекрасная песня «Жуткое похмелье» рассказывала об одиночестве моряков и шахтеров: людей, пойманных в ловушку умирающей индустрии. Она напомнила мне мрачные народные песни, которые пели мне родители, когда я был маленьким — что-то про подвалы банков, забитые серебром, добытым кровью и потом шахтеров. «Покрась меня в серый» — стон сожаления об упущенных возможностях в эпоху конформизма. «Паровой каток» — грохочущий, яростный всплеск, насмешливая романтическая бравада, так The Clash играют «Розалиту» Спрингстина после нескольких бутылок «Тандерберда» [37]. Мы с Карлом стояли обнявшись и слушали как маленькие дети. Кое-кто из стоявших поблизости узнал нас. «Эй, а вы круто сыграли». После концерта мы снова присоединились к The Family Cat за сценой и изрядно напились.

В «NME» появился отзыв об этом концерте. Как правило они не упоминают разогревающие группы, но эта заметка начиналась так:

В погоне за признанием «Коты» находят для себя странную компанию. Сегодня их разогревал атональный «Треугольник», группа стремительно превращающаяся в культовую в Центральных графствах, несмотря на то, что они носят короткие стрижки и неплохо играют. Их вокалист, кажется, все время хочет спросить публику — на кого они смотрят, в то время как два других угла треугольника усиливают холодящий душу страх и вколачивают его в тишину. Классовая месть, по-видимому, говорят они, блюдо, которое лучше есть холодным.