От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - [20]

как радикальная смена мировоззрения

С наступлением позднеантичной/ранневизантийской эпохи основные поведенческие качества античной женщины — выраженное гендерное поведение и интимная жизнь — оказались фактически под запретом.

Тип свободной женщины в христианской империи был обречен на исчезновение. Существование женщин со свободным сексуальным поведением отныне объявлялось невозможным. Женщина должна была попасть либо в категорию замужних, либо удалиться от греховного мира и войти в принципиально новую, неведомую Античности категорию — монахинь.

Идеалом была провозглашена асексуальность, девство, которое заместило собой почти всю женскую идентичность. Вторая дозволенная ипостась женщины — это мать семейства, которая имеет интимные отношения с супругом исключительно для продолжения рода. Слово «целомудрие» в христианском дискурсе греческого языка стало обозначаться термином aaxppootivri — «умеренность». Важно отметить, что речь здесь идет не только о целомудрии тела, но и о целомудрии духа, помыслов.

Если истинное девство доступно лишь немногим, то целомудрие может и должно быть нормой поведения для всех христиан, в том числе и для живущих в браке; вдовствующим же надлежит пребывать в воздержании. Так учили отцы церкви.

Концепция девства была разработана христианскими богословами Климентом Александрийским в трактате «Педагог» и Мефодием Патарским в сочинении «Пир десяти дев, или О девстве» очень рано, еще в III веке. Климент вообще написал целую программу бытового и публичного поведения женщины-христианки, которая включала правила приема пищи, проявления эмоций, применения косметических средств, ношения одежды и обуви и т. д. Много места Климент посвятил специально поведению женщины-христианки в ее взаимоотношениях с мужчинами (Педагог, III, 4), словно полемизируя с известными рекомендациями Овидия в «Науке любви» и «Лекарстве от любви». Потеря девственности сравнивалась им с сорванным цветком.

Во время любого повседневного занятия в сочинении, приписываемом Афанасию Александрийскому, девушкам рекомендовано петь псалмы: «Ты, раба Божия, просыпаешься ли, или сидишь, делаешь что-либо, или трапезничаешь, отходишь ли ко сну на ложе свое, или встаешь — пусть никогда песнь Богу не сходит с уст твоих» (Пс. — Афанасий. О девстве, 16). Это должно было помочь сохранить целомудрие. Тот же автор говорит: «Не полагайся на целомудрие твое дабы не пасть, но бойся, ибо до тех пор, пока будешь бояться, не падешь» (там же, 22).

Девство христианки часто было изначальным. Девушки, принявшие в IV–V веках обет сохранить девство, в миру одевались и носили все те одежды, которые были предписаны монастырскими уставами для монахинь. Но к девству приходили и из мира, причем по большому счету было неважно, откуда женщина пришла в монастырь (или стала вести девственный образ жизни в миру) — из семьи или даже с панели.

В этой связи наиболее интересно отношение ранневизантийской христианской церкви и государства к гетерам, или, проще говоря, к проституткам. Этот античный институт имел давнюю историю. Известны свидетельства греческих авторов о нем уже в архаический период, а позже, в Греции и Риме, он расцвел буйным цветом. Римские законодатели пытались противостоять разложению морали, но безуспешно. После победы христианства возникло новое законодательство, которое среди прочего регулировало и моральные нормы, связанные с проституцией.

Законы Константина Великого о морали (Кодекс Феодосия, 8, 7, 2; 9, 8, 1; 9, 24, 1), впервые обозначившие позицию христианского государства по этому вопросу, датируются 326 годом (Зосим, II, 29). Закон Константина от 14 июня 326 года, в частности, запрещал женатым мужчинам иметь связи с женщинами на стороне — тем самым предполагалось укрепить институт семьи.

Чрезвычайно показательно, что первые христианские императоры не запрещали проституцию, а облагали ее налогом, как и любой вид торговой деятельности (Зосим, II, 38; Евагрий Схоластик, III, 40–41). Ранневизантийские авторы сообщают, что продажа собственных дочерей родителями в публичные дома (христианские авторы называют их блудилищами) была в тяжелые времена вполне обычным делом (Лактанций. О смерти гонителей, 38, 5).

При этом в их сочинениях то и дело рассказывается об обращении в христианство блудниц. Первый известный случай такого рода имел место в 96 году. Св. Евдокия была блудницей в Гелиополе и обладала огромным богатством. Некий инок Герман убедил ее раскаяться и обратиться. Евдокия приняла крещение и удалилась в «женскую обитель». В 152 году она приняла мученическую кончину после более чем полувека благочестивой затворнической жизни. Мария Египетская говорит о себе, что была «похотлива и падка до наслаждения. Я торговала собой не ради корысти. Я была одержима ненасытной и неудержимой страстью пятнать себя грязью». Сходными мотивами руководствовались Таисия и Зоя. И лишь одна из героинь Иоанна Мосха (Луг духовный, 136) признается, что занималась проституцией, потому что хотела заработать себе на хлеб. Важен и рассказ Иоанна Мосха о целомудрии (там же, 189) — его выбирает жена, которая могла спасти мужа от смерти ценой своего бесчестья, но именно это спасает их обоих.