От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти - [21]

Аналитики выделяли и группу политических факторов. Это — внутренний раскол кабинета и откровенная борьба между его отдельными членами и групповыми интересами, которые существенно подорвали «командный» имидж. Это — усиление конфронтации с парламентариями, прежде всего по бюджетному вопросу: вынужденный компромисс, на который депутаты Госдумы пошли под давлением перспектив полностью лишиться рычагов контроля за исполнительной властью, нанес определенный урон их электоральным позициям, что не могло не отразиться на взаимоотношениях между различными ветвями власти. Наконец, это некоторое ухудшение позиций правительства на Западе, обусловленное фактическим отказом от компромисса с Вашингтоном в вопросе, вызывавшем там плохо скрываемое раздражение — о российско-иранском сотрудничестве в сфере ядерной энергетики и строительстве АЭС в Бушере, а также личным участием в кампании давления на латвийские власти в вопросе о гражданских правах соотечественников.

Не осталось незамеченным, безусловно, и усиление президентских амбиций бывшего премьера, вызвавшее очевидное недовольство Кремля, усиленно подогреваемое ближайшим окружением Б. Ельцина. Поводом для этого, в частности, послужил мартовский визит В. Черномырдина в США и переговоры с вице-президентом А. Гором. Показательно, что большинством средств массовой информации, как американских, так и российских, они анонсировались как встреча двух будущих руководителей обоих государств. По свидетельству ряда СМИ («Коммерсантъ-Власть», 31 марта 1998 г., № 11), для доведения информации об этом визите до Б. Ельцина были задействованы каналы Службы внешней разведки России, предоставившей его дочери и советнику Т. Дьяченко соответствующие отчеты.

Кроме того, упоминалось и о планах по празднованию 60-летия В. Черномырдина, которые были преподнесены Б. Ельцину как «чрезмерно помпезные».

Некоторые аналитики полагали, что отставкой правительства участие «окружения», по-видимому, и закончилось: на завершающей стадии его планы дали сбой, что и привело к появлению кандидатуры никому не известного С. Кириенко. И по сей день существует мнение, что это кадровое решение скорее всего принадлежало самому Б. Ельцину, стремившемуся продемонстрировать всем, в том числе и соратникам, собственную самостоятельность, твердость и способность полностью контролировать ситуацию.

В доказательство этой версии приводятся три обстоятельства.

Во-первых, несовпадением интересов в самом президентском окружении. В. Черномырдин, превратившийся в фигуру, соизмеримую по своему политическому масштабу с Б. Ельциным, не мог не внушать определенных опасений президентской семье, которую все это время занимал вопрос — будет ли он вечно лоялен к президенту или в какой-то момент все-таки решится на собственную игру. Представители крупного бизнеса, в свою очередь, были озабочены способностью В. Черномырдина обеспечить преемственность власти и сложившиеся за последние годы правила игры, а также, судя по некоторым заявлениям Б. Березовского, его «избираемостью» как публичного политика.

По-разному рассматривались в этой среде и перспективы 2000 года. Вспоминали, к примеру, что вариант с выдвижением Б. Ельцина на новый президентский срок натолкнулся на сопротивление Б. Березовского: «Президент неизбираем!» — в то время как В. Юмашеву и Т.Дьяченко он импонировал как бы по определению.

Данная версия вроде бы подтверждается и дальнейшим ходом кадровых перестановок. Так, одним из первых, причем с нарушением закона о правительстве (предусмотренная данным законом процедура требует, чтобы представление кандидатов в состав правительства осуществлялось премьер-министром после его утверждения Государственной думой), было объявлено об утверждении в должности министра иностранных дел Е. Примакова, с которым, как известно, пытался активно соперничать С. Ястржембский. Вслед за этим начался активный сброс компромата на С. Кириенко в контролируемых Б. Березовским «Новых известиях», который сочетался с благоприятной оценкой будущих электоральных перспектив В. Черномырдина.

Таким образом, каждый из членов «ближайшего окружения» вел во многом собственную игру, а их интересы совпадали только в части отставки правительства, но отнюдь не новых назначений.

Во-вторых, в пользу самостоятельности решения президента свидетельствует и свойственный только ему импульсивный характер предпринятых действий, в частности, назначение самого себя и. о. премьера, в корне противоречащее как действующей Конституции РФ, так и упомянутому федеральному конституционному закону «О правительстве». В итоге соответствующий пункт указа об отставке кабинета (№ 281 от 23 марта) был отменен только под явным «внешним» воздействием, а новый указ по этому поводу вышел только через два часа и под номером 287.

И наконец, в-третьих, сам подбор кандидатуры никому не известного С. Кириенко явно осуществлялся без советчиков. Показательно, что одним из главных аргументов в пользу этого решения оказались многократно упомянутая Б. Ельциным «неангажированность» нового и. о. премьера и его независимость от тех или иных соперничавших группировок. Понятно, что в тогдашних российских условиях это можно было считать как раз его слабостью, так как единственной опорой правительства в этом случае оставался Б. Ельцин. Поддержка его была важна, но она не отменяла необходимости прочных позиций в государственных, финансово-политических и партийных структурах, среди крупных хозяйственников и в региональных элитах. А это было проблематично.