От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти - [17]

Короче, 1998 год начался с предчувствия: должно произойти нечто неординарное. Ощущение большой чистки в верхах висело в воздухе. Удивление аналитиков вызвал тот факт, что намечавшийся на первую декаду декабря 1997 года отчет правительства перед президентом был отложен почему-то на конец февраля 1998-го, а не на конец января, когда Б. Ельцин должен был вернуться из отпуска. Обращало на себя внимание и то, что с сообщением об этом выступил не президент, а премьер, который, кстати, заявил о предстоявшем «расширенном заседании правительства» без всякого упоминания об участии в нем главы государства.

В этой связи отмечалось явное несоответствие между критическими оценками результатов деятельности исполнительной власти, высказанными Б. Ельциным в конце декабря 1997 года, и гораздо более оптимистическим тоном доклада В. Черномырдина на заседании правительства 8 января 1998 года. Премьер-министр прибег к испытанному приему придания взвешенности своему выступлению («самое замечательное из того, что было», «плюсовые экономические результаты», «в то же время», «темпы преобразований далеки от оптимальных»).

Он не преминул сделать упор на достижениях, допустив жонглирования цифрами. Так, руководитель правительства сравнил декабрь 1997 и 1996 годов для демонстрации увеличения по валовому внутреннему продукту на 1,2 процента, не упомянув оценку Госкомстата о том, что за весь год этот рост составил не более 0,4 процента. Ранее же со ссылками на западных экономистов широко рекламировался грядущий «экономический прорыв» и ожидавшийся рост ВВП на 2 процента. Выкладка главы кабинета министров о сокращении безработицы в 1997 году на 5,7 процента не давала никакого понятия об уровне, занятости в стране в целом.

Говоря о предложенной премьером программе действий «Структурная перестройка и экономический рост», специалисты считали, что до конца февраля в ее осуществлении ничего не произойдет. Сама программа, кроме общих контуров, не была разработана. Утверждение бюджета Федеральным собранием и подписание президентом ожидалось не раньше середины февраля. Поэтому все разговоры главы правительства о предстоявших «институциональных преобразованиях», «социальной сфере», «инвестициях», «активной промышленной политике», «формировании эффективных собственников», «теснейшем взаимодействии с регионами» представлялись специалистам пустыми разглагольствованиями, носившими декларативный характер.

Вероятность перемен в правительстве в феврале 1998 года прогнозировалась аналитиками и с точки зрения сложившейся ситуации в высших эшелонах власти. В конце 1997 года российские правящие круги, убедившись, что оппозиция не смогла организовать «наступление трудящихся» и проявила нерешительность в объявлении вотума недоверия правительству, вплотную занялись выяснением отношений между противоборствующими элитными группировками. Этот конфликт «лоббистов», завязанных на те или иные коммерческие структуры, получил особую остроту в связи с предстоявшими конкурсами по приватизации привлекательных объектов госсобственности. Усиливался паралич аппарата власти.

Борьба велась с широким использованием методов интриг и компромата?«Президент всех россиян», стремясь по-прежнему находиться над схваткой, пока не смог остановить конфликт, наносивший значительный ущерб лично ему и интересам его семьи, авторитету власти и стране в целом.

Однако аналитики подозревали, что решения у Б. Ельцина, мастера сдержек и противовесов, зрели и, если здоровье позволит, видимо, будут воплощены до начала весны. Предсказать конкретные действия российского президента всегда было чрезвычайно трудно ввиду его импульсивности и спонтанности, которые впоследствии наиболее доверенным его лицам приходилось объяснять и оправдывать как проявление продуманной властной стратегии. Правда, потом многие из его близкого окружения сами становились жертвами таких «стратегических» решений. На деле, как считают многие аналитики, президент всегда находится под влиянием текущего момента и собственного настроения.

Схватка между Б. Березовским и рядом других представителей олигархического капитала, с одной стороны, А. Чубайсом и Б. Немцовым — с другой, которая наложила наиболее сильный отпечаток на общественное мнение во второй половине 1997 года, тем не менее отражала далеко не все глубинные процессы в борьбе за власть и доступ к материальным ресурсам. Истинный расклад во властных структурах состоял в том, что В. Черномырдин осторожно и закулисно, а Ю. Лужков резко и открыто выступали против «молодых реформаторов», администрация президента — против всего руководства правительства в целом.

Казалось, премьер-министр умело воспользовался кризисом в интересах укрепления своего политического влияния. Информированные круги в России и на Западе усиленно обсуждали усилившиеся амбиции премьера, его контакты с левой оппозицией, а также с Б. Березовским. Последний продолжал оставаться одним из крупнейших игроков на российской политической сцене, обладал обширными связями и мощной системой подконтрольных средств массовой информации.