От дождя да в воду [заметки]

Сноски

1

Впрочем, как бы опасаясь не попасть в такую маленькую цель, некоторые господа придумали – к подписи моей статьи – бов прибавить еще три слога и таким образом обращались уже не к имени, которым подписана статья, а к господину Добролюбову. Так, например, сделал г. Драгоманов в 54 № «Русской речи». Г-н Драгоманов (как видно из брошюрки: «Прощание Киевского учебного округа с Н. И. Пироговым»){22} – студент одного из первых курсов университета, и потому для будущей его деятельности в литературе (к которой он, по-видимому, имеет наклонность) не мешает ему узнать кое-что о литературных приличиях. Видите что. Мы все желаем, конечно, самой решительной и полной гласности во всех делах общественных, и жаловаться на нее в этих случаях я считаю недостойным человека, хоть сколько-нибудь уважающего себя. Но в отношениях частных, семейных и личных – усердие к гласности должно, по-моему, быть сдерживаемо некоторым чувством деликатности. Если приверженцы г. Пирогова нашли в моих словах уголовное преступление, пусть начинают судебный иск – я не спрячусь за свою полуподпись, я явлюсь к суду и не буду противиться обнародованью процесса с моим полным именем. Если, по мнению господ, вооружающихся против меня, поступок мой не подходит под те, которые караются законом, но тем не менее остается возмутительным и невыносимым для них, – пусть требуют от меня каких угодно личных удовлетворений: я опять не откажусь объявить мое имя и адрес. Но покамест дело остается в пределах литературного спора, я не могу признать за моими возражателями право называть меня произвольными именами. Кроме того, что эта бретёрская привычка не хороша уже сама по себе, как свидетельство полицейского неуважения к инкогнито, – я нахожу в ней следующие два неудобства для моей личности. Во-первых, раз допустивши произвольную подстановку фамилия писателя, нельзя уже будет остановить порывов журнального остроумия… Вот, например, г. Драгоманов, припомнив, кажется, одну из комедий Фонвизина (Бригадир: Добролюбов, любовник Софьи), называет меня Добролюбовым, а какой-то другой господин (в «Сыне отечества», кажется, или, может быть, в «Иллюстрации»), вдохновляясь, очевидно, другою комедиею Фонвизина (Недоросль: Скотинины все родом крепколобы), – уверяя, что моя фамилия – Крепколобов. Третий после этого скажет, что я – Деризубов, четвертый – Подлолюбов и т. д. Все это будет, конечно, нимало не остроумно, но то-то и дурно… Второе обстоятельство вот какое: пока вы говорите о – бове, вы говорите о его статье и о том, что можно заключить из статьи, – и только. Тут я вас не боюсь: вы можете меня не понять, исказить, оклеветать – вам же хуже. Публика имеет пред глазами мою статью, мы судимся открыто и гласно, наши шансы ровны. Но когда вы вместо моей подписи называете полную фамилию (верно или неверно – все равно), публика видит, что у вас были какие-то частные сведения об авторе, кроме того, что известно всем из печати. И если вы, говоря о статье – бова, уверяете, что г. Добролюбов – умный человек, но поборник либерального деспотизма, и затем даете видеть, что он легкомыслен и неблагонамерен, то ведь читатель-то вправе подумать, что вы всё это говорите – или по личному знакомству с г. Добролюбовым, или по достоверным частным сведениям. И вследствие того читатель может решить: «Конечно, из статьи – бова не видно того, что выводит об авторе г. Драгоманов, но, как видно, он имеет и другие данные для характеристики г. Добролюбова, – надо ему поверить…» И вам не совестно было бы, г. Драгоманов, подобным путем приобресть доверие читателя, когда вы и сами-то, вероятно, имеете обо мне разве лишь самые смутные сведения, перешедшие через бог знает сколько рук!.. Кстати, для предостережения публики от подобных вам господ, я замечу здесь (преодолевая неохоту говорить о себе), что, кроме трех или четырех литераторов, с которыми одними я по моим занятиям веду постоянные сношения, хоть мне и приходилось встречаться со множеством других, но разговоры наши обыкновенно ограничивались взаимными вежливостями, и в рассуждения обо мне и моих литературных занятиях я никогда ни с кем из них не пускался. Из печатных же отзывов обо мне (в последнее время довольно частых) я вижу, что эти господа не имеют понятия не только о моем характере, но даже и об образе мыслей. Поэтому мне очень странно, что так бесцеремонно поступили со мною г. Драгоманов, о существовании которого узнал я из его статейки, и «Русская речь», ни одного из редакторов которой я и в глаза не видывал{23}.

2

Курсив у автора.

3

Для их блага (фр.). – Ред.

4

Это, впрочем, тоже кажется мне не вполне основательным. Г-н Пирогов с некоторым пренебрежением отзывается о моей заметке по этому поводу. «Некоторые рецензенты, – говорит он, – без дальнейшего размышления хотели заставить нас думать, что мы наказываем также розгою и оскорбления товарищей за веру, хотя в наших правилах нарочно прибавлено к этому проступку слово «фанатизм», в скобках. Мне кажется, что ни один воспитатель не вздумает искать фанатизма в глупых выходках учеников низших классов, то есть детей 10–12 лет, против товарищей не одной с ними веры, а телесное наказание дозволяется только в этих классах. Так можно исказить все, желая видеть одно худое и не понимая смысла или притворяясь, – что не понимаем» («Воспитание», III, стр. 118). В самом деле – я был злонамерен и глуп… Ни один воспитатель, благодаря бога, таков не будет… А впрочем – посмотрите, что же это такое… Вот № IV того же «Воспитания»; тут напечатано окончание «Отчета» г. Пирогова; на стр. 213 г. Пирогов, сам же г. Пирогов, – пишет: «Недосмотр в редакции сделал то, что наказания, определенные правилами за оскорбление за веру – не только были перетолкованы воспитателями, но вменены нам даже в преступление некоторыми журналами». Значит – не я один подумал, что «Правила» велят сечь за фанатизм? И между воспитателями нашлись такие? Как же после этого г. Пирогову могло казаться, что «ни один воспитатель» и пр. (см. выше)?.. Правда, впрочем, что воспитатели, предполагавшие фанатизм в детях 10–12 лет, должны были быть уж очень плохи… Ведь в гимназиях Киевского округа в первых трех классах бывают только дети от 10 до 12 лет… Однако – как же это… мы помним в «Правилах» общую оговорку, что розга назначается только до 16 лет, а ученики старше 16 лет, хотя бы и в низших классах, наказываются уже не розгою, а увольнением. Значит, в низших классах могут быть ученики и старше 16 лет? В них ведь уж и фанатизм может быть? Да, но это, верно, сказано только на всякий случай, в действительности же вовсе не бывает… Да, впрочем, вот, в том же III № «Воспитания», где так презрительно сказано о моем – либо тупоумии, либо неблагонамеренности, – тут же, на стр. 113, указаны самим г. Пироговым лета некоторых наказанных. Вот, например, один ученик подольской гимназии – 19 лет… Что же это?.. Он должен был находиться в 3 классе 15 лет?.. Нет, он, вероятно, перешел из 3 в 4–12, а потом в каждом классе сидел по два года… Вот другой – ученик 5 класса, 18 лет… Этот же как? Если он в 4 и 5 сидел по два года, а все-таки в 3-то был уже 14 лет… Ну, уж это я не знаю как… А вот еще – ученик немировской гимназии 1 класса, 13 лет… Значит, скольких же лет будет он в 3 классе – 12 или 15? Нет, едва ли не напрасно г. Пирогов так свысока отзывается о непонимании рецензентов… Просто признаться в просмотре – было бы, вероятно, благоразумнее, – а то ведь вот я и не утерпел, чтобы не вывести новых недосмотров – на этот раз уже прямо самого г. Пирогова. Оскорблять я никого не хочу, но не могу выносить, когда сваливают что-нибудь с больной головы на здоровую.

Кстати здесь замечу еще о стихотворении, в котором осмеивалось сеченье за фанатизм{24}. Признаюсь, я принимаю на себя полнейшую за него ответственность, потому что предмет стоил такого осмеяния, и в этом случае малодушно было бы удерживаться даже уважением к такой личности, как г. Пирогов. А кто знает, может быть, эти стихи, вместе с моими нападками, и послужили еще к разъяснению дела для тех воспитателей, которые перетолковали положение «Правил». Г-н Драгоманов толкует, будто стихи заключают тот смысл, что «присуждение розог советом установлено Пироговым для большей торжественности церемонии, а не для ограничения произвола». Ну, так ведь вольно ему так толковать…

5

Вообще моим обвинителям не мешает заметить, что замечания моей статьи не были серьезно опровергнуты никем, а подтверждений, напротив, получили довольно много. Крича против моей непрактичности и легкомыслия, они забывают это.

6

Непреодолимо (фр.). – Ред.

Комментарии

1

Из басни И. И. Дмитриева «Чижик и зяблица» (1793).

2

В 1861 г. Н. И. Пирогов был вынужден оставить пост попечителя Киевского учебного округа из-за враждебного отношения к его деятельности со стороны местной киевской (генерал-губернатор князь Васильчиков) и петербургской администрации, в том числе самого царя.

3

Добролюбов с мая 1860 по июль 1861 г. находился за границей на лечении.

4

Добролюбов цитирует фельетон «Заметки праздношатающегося», который вел М. П. Розенгейм (ОЗ, 1861, № 4).

5

Цитируется заметка Е. В. Судовщикова «Пирогов и «Современник» (ОЗ, 1861, № 6).

6

Цитируется статья М. П. Драгоманова «По поводу заметки о Н. И. Пирогове в № 4 «Отечественных записок…» (Русская речь, 1861, № 54).

7

См. примеч. 13 к статье «Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами» (наст. т., с. 679).

8

Речь идет о рецензии на «Собрание литературных статей» Пирогова и «Речи и отчет, читанные в торжественном собрании Московской практической академии…», в которой Добролюбов противопоставлял принципиальную и твердую позицию Пирогова в вопросах воспитания (в частности, безоговорочное отрицание им телесного наказания) поверхностному педагогическому «либерализму»«инспектора практической академии М. Я. Киттары (Совр., 1859, № 2; см.: IV, 201–212).

9

Н. Л. Миллер-Красовский – педагог-рутинер, проповедовавший, в частности, «благотворное» воспитательное действие пощечины (см. примеч. 16 к статье «Всероссийские иллюзии…» – наст. т., с. 680).

10

Щедринский озорник – тип наглого и циничного барина-бюрократа, который разоблачается в одном из «Губернских очерков» («Озорники»), Оппоненты Добролюбова приводят высказывания героя этого очерка. Калинович – главный герой романа А. Ф. Писемского «Тысяча душ» (1858), просвещенный бюрократ.

11

«Отчет о следствиях введения по Киевскому учебному округу Правил о проступках и наказаниях учеников гимназий», написанный Н. И. Пироговым, был опубликован в журнале «Воспитание», 1861, № 2–4.

12

Имеется в виду статья А. Сухарева «Нечто о лавочках журнала «Современник» (Русская речь, 1861, № 54, 6 июля).

13

А. П. Козлянинов – помещик, избивший в вагоне железной дороги в 1860 г. свою соседку (см.: Мансуров А. Случай на Николаевской железной дороге. – М Вед, 1861, № 185, 24 августа). Возмущенные отклики в прессе заставили полицию возбудить против Козлянинова уголовное дело.

14

Л. Л. Камбек в начале 1860-х гг. пользовался известностью как журналист-обличитель. Выступал, главным образом, по частным вопросам: например, в заметке «Общественные кареты» (Северная пчела, № 107, 15 мая) он возмущался тем, что кондукторы не пускают мужиков в общественные кареты, разрешая им ехать только на внешнем сиденье, рядом с кучером, в чем Камбек убедился на собственном опыте, так как носил бороду.

15

Выражение драконовские законы обязано своим происхождением древнейшему своду афинских законов, составленному при архонте Драконте в VII в. до н. э. Не только преступления, но и многие проступки карались по этим законам смертной казнью.

16

Кормление – способ содержания должностных лиц местного управления в Древней Руси, отмененный в середине XVI в.: они не получали жалованья от правительства и имели право производить поборы с населения в свою пользу.

17

Добролюбов цитирует брошюру «Прощание Киевского учебного округа с Н. И. Пироговым», Киев, 1861.

18

Добролюбов перефразирует строку из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».

19

Имеются в виду следующие выступления: статья С. Н. Цвета «Экономическая деятельность и законодательство» (РВ, 1860, август, кн. 1), представляющая собой поверхностный критический разбор статьи Чернышевского того же названия; «Письмо в редакцию» «Московских ведомостей» (1859, № 95, 23 апреля, подпись «Н. Ч.»), содержащее выпад против «Современника» в связи со статьей Добролюбова «Литературные мелочи прошлого года» и выступлениями «Свистка»; заметка Н. Н. Воскобойникова «Перестаньте бить и драться, гг. литераторы» (СПб Вед, 1860, № 261, 30 ноября), направленная против деятелей «Современника»; статья П. Д. Юркевича «Из науки о человеческом духе» (РВ, 1861, апрель, май), написанная в опровержение материалистических идей Чернышевского, изложенных в статье «Антропологический принцип философии». М. Н. Катков перепечатал статью Юркевича (в извлечениях) из «Трудов Киевской духовной академии».

20

Эта заметка была перепечатана в «Журнале для воспитания» (1860, № 7, отд. II, с. 16–17).

21

Бедная Лиза — героиня одноименной повести Н. М. Карамзина (1792).

22

Брошюра была издана в Киеве в 1861 г., а затем перепечатана во многих газетах и журналах.

23

Газету «Русская речь» (Москва, 1861–1862) издавала Е. В. Салиас де Турнемир, а редактировал Е. М. Феоктистов.

24

Речь идет о стихотворении «Грустная дума гимназиста лютеранского исповедания и не Киевского округа», напечатанном в «Свистке», № 4 (Совр., 1860, № 3).