От Бисмарка к Гитлеру - [7]

«В соответствии с политикой Вены Германия слишком тесна для нас обеих; пока не заключено и пока не будет выполняться честное соглашение о сферах влияния каждой страны в Германии, обе наших страны вспахивают одно и то же спорное поле, и до тех пор Австрия остаётся единственным государством, которому мы постоянно проигрываем и у которого мы могли бы постоянно выигрывать». В том же самом «Блестящем докладе» в другом месте речь уже идет и о той возможности, «что мы уже через недолгое время должны будем сражаться за своё существование против Австрии, и что не в наших силах избежать этого, так как ход событий в Германии не имеет никакого иного выхода».

Характерно здесь то, что в том, что можно назвать процессом обращения Бисмарка, и из чего выросло столь многое в немецкой истории, вражда с Австрией находится на первом месте. Мысль о коалиции Пруссии с немецкой национальной революцией пришла позже. Правда, получилась она с определенной неизбежностью из новой прусско-австрийской враждебности. В объемистом меморандуме, написанном в 1858 году (тогда насмешливо названном в берлинских правительственных кругах «Маленькая книга господина фон Бисмарка») мы читаем: «Интересы Пруссии полностью совпадают с интересами большинства стран союза, кроме Австрии, но не совпадают с интересами правительства союза. И нет ничего более немецкого, чем как раз развитие правильно понимаемых прусских частных интересов». И если это еще звучит несколько туманно, то год спустя Бисмарк выскажется совершенно ясно: «Единственный надежный, терпеливый союзник, который может быть у Пруссии, если она к этому придет, это немецкий народ». Еще годом позже, в 1860 году, он больше не понимает, «почему мы так страшимся идеи народного представительства, будь она в Союзе, будь она в парламенте таможенного союза». (Десятью годами ранее он еще видел «прусскую честь» в том, «что Пруссия прежде всего держится в отдалении от какой бы то ни было постыдной связи с демократией»). И в январе 1863 года прусский делегат при франкфуртском бундестаге зачитал принципиальное обоснование в пользу прямых, тайных и равных выборов народного представительства. Тогда Бисмарк был уже три месяца прусским премьер-министром и министром иностранных дел.

Здесь не требуется пересказывать драматическую историю прусского конституционного конфликта, благодаря которому он получил свое назначение. Следует вспомнить только о том, что и в Пруссии было весьма сильное либерально-национальное движение. Но он никогда не забывал о том, что однажды он привлечет как партнеров как прусских, так и других немецких либералов, и примирится с ними, должен и сможет это сделать, и именно тем, что он исполнит их национальные стремления. В своей знаменитой первой речи в качестве премьер-министра Бисмарк сказал: «Не на прусский либерализм смотрит Германия, но на её силу» и «Не речами и решениями большинства будут решаться великие вопросы времени, а железом и кровью». Как это затем действительно и случилось.

В этой речи всегда замечают только лишь провокационное выражение «Железом и кровью». Упускают то, что здесь уже высказано явно выраженное предложение мира либералам. Премьер-министра сигнализирует депутатам, что правительство будет использовать увеличенную против его воли армию, чтобы однажды насилием осуществить то, что они и требуют, а именно национальное государство — связанный с Пруссией, руководимый Пруссией, правда малонемецкий, возможно даже только лишь северонемецкий Рейх. Это с самого начала было идеей Бисмарка. Когда говорят, что война 1866 года и мир, который за ней последовал, уже были готовы в голове Бисмарка, когда он в 1862 году стал прусским премьер-министром и министром иностранных дел, то преувеличивают лишь немного. Правда, несколько преувеличивают. Бисмарк пожалуй говорил правду о себе, когда он в 1890 году, вскоре после своей отставки в одном из интервью сказал: «Государственный деятель подобен путнику в лесу, который знает направление своего движения, но не знает точки, в которой он выйдет из леса… Я бы с радостью ухватился за любое решение, которое привело бы нас к увеличению Пруссии и к объединению Германии. К моей цели вело множество дорог. Я должен был выбирать по порядку одну за другой, самую опасную под конец. Однообразие — это было не моим случаем».

Тем не менее, цель была определена: увеличение Пруссии и столь много немецкого единства, сколько с этим согласуется. И также весьма определенно с самого начала было ясно, что эта цель была достижима только против воли Австрии и что в конце концов все же придется вступить на самый опасный путь к цели — военный. Этим война 1866 года отличается от обеих других войн Бисмарка, в том числе от войны 1864 года, которая ей по времени предшествовала. Война эта против Дании за Шлезвиг-Гольштейн, которая велась совместно с Австрией, была только лишь одним из окольных путей, которые привели к военному решению прусско-австрийского конфликта из-за Германии, потому что сначала совместным, затем раздельным правлением Шлезвиг-Гольштейном она создала новое яблоко раздора между обеими немецкими великими державами. Впрочем, она была импровизацией; повод к ней был непредвиденным, и вопрос о Шлезвиг-Гольштейне до того, как он вдруг стал неотложным, едва ли занимал Бисмарка.