От Бисмарка к Гитлеру - [56]

В результате этих обоих политических действий по осуществлению государственного переворота, с марта до июля 1933 и с июня по август 1934 г., настал период умиротворения. Годы с осени 1934 вплоть до 1938 были «хорошими» нацистскими годами. В эти годы террор раннего времени был несколько ограничен; концентрационные лагери продолжали существовать, но из них выпускали больше людей, чем поступало в них. Казалось, что жизнь нормализовалась.

Одновременно в эти годы началось гитлеровское экономическое чудо: оживление экономики, которое за четыре года с 1933 до 1937 привело от массовой безработицы к полной занятости — чем Гитлер завоевал симпатии почти всех бывших приверженцев социал-демократов и большей части тогдашних последователей коммунистов, тем самым получив на своей стороне большинство избирателей или, по меньшей мере, нейтрализовав их.

Можно ли таким образом подвергать сомнению истинно чистую совесть? В конце концов это открытый вопрос, насколько в эти годы массы немецкого народа действительно поддерживали Гитлера. Абсолютного большинства при свободных выборах он никогда не получил бы, а 99 процентов голосов при плебисцитах и обновлениях рейхстага, которые периодически проводились в ноябре 1933, весной 1936 и весной 1938 гг., вообще ни о чём не говорят. Это не были настоящие выборы: люди должны были идти на «выборы», чтобы не обращать на себя внимание, люди бросали в урны свои избирательные бюллетени, а ставили на них крестики или нет, это всё равно не имело никакого значения. Тем не менее для всех современников было очевидным, что Гитлера с конца 1933, самое позднее с конца 1934 года поддерживало весьма существенное большинство немцев, что они одобряли его власть, приветствовали и были удовлетворены её результатами. При этом в среде буржуазии особенно значимыми были удавшееся вооружение и всё более успешные внешнеполитические действия, а в среде рабочих — в основном никем реально не ожидавшиеся экономический подъём и полная занятость.

Что же за государством собственно был в этот период Третий Рейх? Это не было партийное государство, как часто говорилось. Это не было такое государство, как например нынешняя ГДР или Советский Союз, то есть такое, в котором власть реально принадлежит отдельной партии. У национал-социалистической партии не было Центрального Комитета, не было Политбюро, и Гитлер никогда не созывал какой-либо партийной коллегии, чтобы с ней посоветоваться. Партийные съезды, которые каждый год осенью с большой пышностью проводились в Нюрнберге, не были тем, что собственно называют партийными съездами, то есть встречами руководителей партии с делегатами основы партии, на которых обсуждаются программы и принимаются решения. Таких совещаний никогда не было в Нюрнберге. Национал-социалистические партийные съезды были парадами партийных масс, но также и других организаций. Были «День СА», «День СС», даже «День рабочих служб рейха», после 1934 года также «День Вермахта». Все органы, все государства в государстве — если хотите их так называть — собирались на грандиозную впечатляющую демонстрацию, на которой произносил речи только Гитлер, снова и снова Гитлер. Он сам ничего не слушал. Не партия управляла государством. Правил Гитлер, в том числе и через партию.

В том числе: потому что с исчезновением всех других партий национал-социалистическая партия также больше не играла никакой действительно значительной роли в государстве. Совершенно присуще этому то, что имена почти всех гауляйтеров и рейхсляйтеров, высших партийных функционеров, полностью забыты и уже в Третьем Рейхе едва ли были более известны широкой публике. Третий Рейх Гитлера не был партийным государством, он был государством Фюрера.

И он не был — также в противоположность многому, что теперь воспринимается как само собой разумеющееся — собственно тоталитарным государством. Напротив. В государстве Гитлера было большое количество государств в государстве — больше, чем когда-либо прежде в Германском Рейхе. Немецкий профессор Эрнст Фрэнкель написал в эмиграции книгу «The Dual State»(«Двойное государство»), в которой он очень тонко нащупал, что в Третьем Рейхе существовало по меньшей мере два государства: государство произвола и господства террора и наряду с ним старое, привычное чиновничье государство, даже правовое государство. Тот, кто вёл спор по вопросу найма или бракоразводный процесс, получал своё право совершенно нормально и точно по старым книгам законов и по старым процессуальным уложениям — национал-социализм или нет, это не играло никакой роли. Так было не только в области министерства юстиции, но также и во многих других областях, где дела велись по старому порядку и где особенно с конца 1934 года, после того как пошел на спад террор СА, наступила определённая нормальность. Конечно же, нормальность, которая могла быть прервана, если Фюрер планировал более значительную политическую акцию, для которой он в таком случае находил свои инструменты.

Особым государством в государстве оставался как и прежде вермахт, как он теперь назывался после введения всеобщей воинской обязанности. Поэт Готфрид Бенн, который тогда вернулся к своей старой профессии военного врача, назвал это аристократической формой эмиграции.