От Бисмарка к Гитлеру - [21]

Но немцы методически, как это было им присуще, решили для себя, что превращение Германии в мировую державу должно начаться со строительства германского флота, с того, чтобы заставить считаться с собой на море. Что, разумеется, выглядело логичным. Если хотят стать мировой державой, если участвуют в колониальной гонке и хотят выйти в ней вперед, то тогда для этого прежде всего требуется инструмент, а именно серьёзный флот, который сначала обеспечит завоевание заморских территорий, а позже станет их защищать. Однако не менее логичным было то, что этой политикой строительства военно-морского флота неминуемо начиналось новое противостояние с Англией, потому что Англия должна была чувствовать, что непосредственно ей строительством большого, конкурентоспособного германского флота брошен вызов. Это было тем более вдвойне опаснее, так как на континенте и без того уже Германия противостояла французско-русскому альянсу, с той перспективой, что любая европейская война станет для Германии войной на два фронта. В этой ситуации самым правильным стало бы искать сближения с Англией, что тоже не казалось совершенно невозможным.

Ранее я говорил уже кратко о том, что переход от внешней политики Бисмарка к политике Вильгельма II. был плавным. Политика строительства флота была окончательно решена и начата только лишь в 1898 году. До этого прошло 8 лет, в течение которых Германия делала попытки расширить и укрепить свой Тройственный Союз с Австро-Венгрией и Италией альянсом с Англией или, по меньшей мере, заключением соглашения («антанты», хотя тогда еще не было этого термина) с Англией. Эта возможность витала в воздухе уже в последние годы Бисмарка. Тогда между Англией и Россией существовало длительное противоречие, которое также всегда несло в себе возможность столкновения. Вспомним, что уже на Берлинском Конгрессе 1878 года Бисмарк в первую очередь старался предотвратить англо-русскую войну. В 1887 году это противоречие снова стало очень сильным, и образовался так называемый Средиземноморский Альянс, соглашение между Австрией, Италией и Англией, сориентированное против русских, в случае если они снова выступят в поход в направлении на Константинополь. Тогда были все основания предполагать, что Германия присоединится к этой организации. Тем самым тогда получилась бы долгосрочная комбинация между Германией, Австрией, Италией и Англией с одной стороны, Россией и Францией с другой стороны. Хотя и при таком положении дел Германия могла бы получить войну на два фронта — но с английским прикрытием с тыла, которое делало её возможно выигрываемой, во всяком случае, более обнадеживающей, чем она затем стала позже.

Бисмарк избежал этого. Он всегда старался оставлять открытым выбор Германии между Англией и Россией, возможно даже с той задней мыслью, чтобы в самом скверном случае оставить Австрию и возродить старое немецко-русское сообщество. К Средиземноморскому Альянсу, который он продвигал, сам он не присоединился, а наоборот, дружески обратился к теперь отчасти находящейся в изоляции России и заключил проблематичный «договор перестрахования». Однако от этого договора перестрахования при отставке Бисмарка, когда как раз наступил срок его продления, тотчас же отказались, и тем самым отпало последнее слабое препятствие для альянса России с Францией, которое было в стадии зарождения с 1878–1879 гг. В 1894 году он был официально заключен. И тем более теперь для Германии надо было ухватиться за старый, всё еще существовавший Средиземноморский Альянс и теснее присоединиться к Англии.

Преемник Бисмарка Каприви пытался сделать это. Сейчас едва ли еще вспоминают о заключенном вскоре после его вступления в должность англо-германском договоре обмена, по которому Англия получила Занзибар, а Германия — остров Гельголанд. Этот договор должен был стать началом большого сближения. Пока Каприви был у власти, и еще некоторое время после этого продолжались предприниматься такие попытки сближения. Отношения между Германией и её союзниками с одной стороны, и Англией с другой стороны в период так называемого нового курса до 1897 года в целом были неплохими. Об англо-немецкой вражде тогда еще не могло быть и речи. Даже когда в 1897 году было принято решение о строительстве флота и Тирпиц, архитектор германского флота открытого моря, развернул в Германии сильнейшую пропаганду флота — которая естественным образом должна была иметь антианглийскую направленность — то не было никакого германо-английского отчуждения как непосредственного её результата. Напротив, определенная группа в английском правительстве предприняла попытку, чтобы отговорить Германию от её планов по строительству флота и включению в мировую политику, и со своей стороны обезопасить себя на континенте союзной комбинацией с немцами. В годы с 1898 до 1901 снова и снова были еще англо-немецкие зондирования возможности заключения союза — о настоящих переговорах тут нельзя говорить. В конце концов они провалились. И именно в основном потому, что немцы верили: Англия нам и без того обеспечена. Если Англия уже теперь к нам «подъезжает», когда наш флот еще большей частью находится на бумаге, то тогда она по-настоящему будет готова к союзу, если мы на море станем еще сильнее.