От Белого моря до Черного - [5]

А внизу кипит работа. Вынутые из воды бревна кран пачками уносит в штабеля, создавая запас на зиму, когда мороз скует сплавные пути. А часть бревен, минуя склад, попадает прямо на гидролоток, и вода несет их туда, где жужжат пилы. Гидролотки — это проконопаченные и просмоленные желоба из досок. Они тянутся на несколько сот метров с поворотами и ответвлениями, позволяющими сваливать, в них бревна из различных точек склада. Гидролотки работают круглый год; зимой в них подается горячая вода, не специально подогретая, а выполнившая свою работу в цехах комбината.

Дерево и вода сотрудничают не только при транспортировке, но и во всей переработке древесины. Без огромного количества воды немыслимо целлюлозно-бумажное производство, где она обслуживает все процессы, начиная с очистки «баланса»[4] от коры и кончая производством пара, необходимого во многих операциях. Природа оказала человеку неоценимую услугу, сделав многоводные реки неразлучными спутниками лесных массивов.

Гидролотки выносят бревна на сортировочный двор — большой прямоугольный бассейн, подразделенный на несколько двориков. Отсюда бревна, рассортированные по диаметру, транспортер доставляет в распиловочный цех.

Здесь все механизировано. Весь процесс — от подачи бревен на тележку пилорамы вплоть до выдачи готовых обрезных тесин — происходит без прикосновения к дереву рук человека. Пильщик сидит на тележке; вот он переводит рычаг, на тележку скатывается бревно и тут же автоматически крепится. Он выжимает педаль, и тележка медленно подает бревно под пилы. Кажется, будто пильщик едет верхом на бревне. Минута-другая, и брус готов, горбыль проваливается вниз, в цех отходов, а брус по транспортеру передается на следующую пилораму для распиловки на заданный стандарт.

А наш «наездник» снова выжимает педаль и стремительно откатывает свою тележку назад. Снова движется бревно, и смотришь, уже следующий брус пошел на распиловку. Мне подумалось, что это зрелище очень понравилось бы детям: здесь все так наглядно, просто и ясно, а вместе с тем остроумно и весело.

Снаружи, среди штабелей, то и дело снуют автолесовозы. Это специальные автомобили, у которых груз помещается внизу, между колесами, а мотор с кабиной наверху; водитель такой машины восседает на высоте около трех метров. Когда впервые видишь автолесовоз, кажется, что это какой-то развеселившийся автомобиль озорства ради встал на ходули. Вот он наезжает на пачку досок полутораметровой высоты, захватывает ее, как будто зажимает между ног, и везет в нужном направлении.

Нам хочется вслед за автолесовозами проехать в Соломбальский лесной порт, чтобы посмотреть на погрузку иностранных судов, но дело уже к вечеру, и мы решаем посвятить знакомству с портом весь следующий день.

Если вы где-нибудь — предположим, в Одессе — спросите дорогу в порт, вам ее охотно покажут. Но если вы такой вопрос зададите в Архангельске, вас в лучшем случае сочтут шутником и весело посмеются. Порт тут везде. Вдоль правого берега Северной Двины расположены пассажирские пристани морского, а чуть выше речного пароходства, напротив — угольный порт; есть свои причалы у каждого крупного лесозавода, есть они у многих других организаций, и все это огромное и многообразное портовое хозяйство распространилось по судоходным рукавам реки на десятки километров — от Аванпорта «Экономия» на севере до пригорода Первомайского на юге. Но есть два важнейших портовых комплекса, из которых каждый в отдельности называется портом: это Бакарица на левом берегу у железной дороги, где снаряжаются суда в различные пункты Северного морского пути, и Соломбальский лесной порт, откуда в основном идет вывоз леса за границу.

На катере портового управления едем в порт Бакарицу. Удаляются каменные причалы пассажирской пристани, белый дом Управления Северного морского пароходства с его своеобразной архитектурой, позволяющей безошибочно угадать здания навигационного ведомства, будь то в Архангельске, Одессе или Ленинграде… Неподалеку от входа в гавань, точнее в протоку Бакарицы, стоят на якоре землесосы, а выше, за портом, работает земснаряд: фарватер приходится углублять ежегодно.

В порту у причалов несколько крупных судов, но никакой суеты незаметно — наверно, потому, что порт не пассажирский, а только грузовой. От складов к причалам и обратно непрерывно снуют автомашины. Портальные краны берут груз огромными партиями и опускают его в разверстые трюмы. Там, в глубине, развозя груз по трюму, бегают, как мышки, автопогрузчики, кажущиеся совсем маленькими с высоты. Их опустил туда портальный кран, он же их вытянет, когда им уже негде будет повернуться…

Красавец теплоход «Куйбышевгэс» — о его молодости говорит уже само название — идет в рейс на Дудинку. Он берет кирпич, трубы, машины и продовольствие. Грузятся суда, направляющиеся на Новую Землю, на Печору, в бухту Тикси, на остров Диксон. Лес-кругляк грузят прямо с воды — портальный кран заносит свою огромную лапу через судно.

Грузчики, загорелые, мускулистые (некоторые раздеты до пояса), деловито обрабатывают груз: снимают его с машин, компонуют сетки для крана. Как во всяком порту, народ здесь отовсюду: можно увидеть лица монгольского типа, услышать украинский акцент. Грузчики народ расчетливый — как только в подаче груза малейший перерыв, вся бригада волной откатывается в тень больших ящиков и садится отдыхать.