От Белого моря до Черного - [11]

— Собираются. Давно собираются.

— Скажите, неужели нет никакого органа, который имел бы полномочия просто запретить эти нерациональные перевозки. Тогда хозяйственникам, заинтересованным в доставке грузов, пришлось бы позаботиться о правильной организации грузопотоков.

— Боремся… Есть у нас грузовая служба, она занимается этими вопросами. Но таких прав, чтобы запретить, у нее нет.

— А как со встречными перевозками?

Мы уже вышли из конторы и стояли на перроне у той калитки, где моему собеседнику надо было поворачивать домой.

— Встречные перевозки тоже бывают. Возим на юг дома, а из Сухоны[6] идут дома сюда, на север. А потом предъявляют претензии: железная дорога не справляется. Но если будут только такие перевозки, без которых нельзя обойтись, тогда никто не станет жаловаться на железную дорогу.

— Скажите, а вообще нужно ли ставить задачу увеличения грузоперевозок? Может быть, следует прежде всего решать задачу их упорядочения?

— Ну уж этого я вам не скажу… Грузооборот, конечно, будет расти, раз будет расти производство и расширяться кооперирование. Но пока не изжиты неоправданные перевозки, радоваться цифрам грузооборота надо с большой оглядкой…

Интересная была беседа, но совесть не позволяла задерживать дольше этого усталого человека, теперь только, к исходу одиннадцатого часа, собравшегося домой. Я пожелал ему спокойной ночи. Он неопределенно кивнул, словно выражая сомнение в том, что ночь будет спокойной, и зашагал своей грузной усталой походкой в сгустившуюся тьму.

На Северной Двине

У каждого города, большого или малого, есть своя зона притяжения. Она охватывает не только ту местность, откуда люди могут ездить на работу, но и ту, откуда они время от времени приезжают за покупками или в театр. К зоне притяжения надо отнести также те места, откуда идет постоянный приток свежих продуктов, предназначенных для горожан.

Что касается Холмогор, куда мы собрались теперь, то они относились к зоне притяжения Архангельска, хотя бы уже по тому признаку, что Холмогорский район, известнейший в стране очаг племенного животноводства, поит двухсотпятидесятитысячное население города молоком.

Холмогоры лежат на трассе нашего движения на юг, и мы могли бы уже проститься с Архангельском. Но нам хотелось съездить так, как ездят все — по Северной Двине.

Утренний пароход показался нам слишком ранним. Взяв билет на послеобеденный рейс, мы привели в порядок наши порядком запущенные дневники, а оставшиеся несколько часов решили посвятить знакомству с областным краеведческим музеем.

Музей очень интересен, особенно его исторический отдел. Там вы увидите стоянки неолитического человека у озера Лача, суда и оружие первых новгородских поселенцев, изделия крестьянских ремесел, солеварни петровских времен. И вы поймете, каким черепашьи медленным был весь этот многовековый прогресс, когда войдете в залы, посвященные советскому времени. Но не забудьте отдать должное тем, кто жизнью своей расчищал путь для нашего взлета: пройдите по залам истории Октябрьской революции.

Здесь вы увидите скромный бюст — скульптурный портрет Павлина Виноградова, именем которого названа главная улица города.

Он был заместителем председателя Архангельского губисполкома, этот петроградский рабочий-большевик, присланный на север Центральным Комитетом партии. Когда интервенты Антанты бросили в наступление свои войска, Виноградов собрал речные корабли, отобранные у купцов, организовал боевую Северодвинскую флотилию и сам стал ее командиром. Он погиб в бою под деревушкой Шидрово в устье реки Ваги, ведя своих бойцов на превосходящие силы врага, рвущегося к Шенкурску…

Вот он: совсем еще молодой человек — высокий и крутой с залысинами лоб, круглые очки, тонкий вздернутый нос, впалые щеки, небольшие усы, волевые складки у рта, выдающийся подбородок… Одет в косоворотку и суконный пиджак… Сколько заражающей энергии, сколько порыва, сколько обаяния должно быть излучали черты Павлина Виноградова живого!

И рядом под стеклом макет парохода «Мурман», на котором в августе 1918 года Виноградов водил в бой свою флотилию. Это большое колесное судно с уширением посередине. Легендарный пароход еще жив, он носит имя «Павлин Виноградов» и числится флагманом Северодвинского буксирного флота.

Однако нам пора. Наш пароход оказывается таким же старомодным, колесным, плоскодонным. Несколько лет тому назад его изгнали с Волги, где теперь ходят быстроходные килевые суда и экспрессы на подводных крыльях. (Позже, в 1961 году, они появились и здесь.) Капитально отремонтированный на Великоустюжской верфи, пароход получил новое название «Волжин» и был спущен в Северную Двину.

Каждое более или менее крупное селение имеет свою пассажирскую пристань. Мы то и дело пересекаем русло, причаливая к пристаням то на правом берегу, то на левом. Некоторые пристани устроены в протоках, по которым нет сквозного прохода для судов, и мы возвращаемся обратно, чтобы снова выйти на фарватер. Не удивительно, что до Холмогор пароход идет более восьми часов. Но тот, кто совершает такое путешествие впервые, не станет на это сетовать.

Высокий правый берег (у нас он слева) более живописен и гуще заселен, чем левый. Когда удаляешься от Архангельска, трудно сказать, где кончается город и где начинаются сельские поселения: цепочка домов тянется почти непрерывно на десятки километров.