От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - [27]

С 1945 года взгляды поборников тезиса, что вермахту следовало еще в июле предпринять стремительное наступление на узком фронте на Москву, пользовались беспрепятственным хождением. Всегда легче превозносить достоинства гипотетической альтернативы, чем оправдывать неутешительную реальность. К тому же все противники этого удара в центре фронта мертвы. У Кейтеля, Йодля, Клюге и у самого Гитлера не было времени для опубликования оправдательных мемуаров. Беспристрастное изучение фактов показывает, каким опасным было в тот момент положение немецких войск. Немцам удалось перебросить за Днепр не более десяти дивизий, и эти дивизии продвинулись в восточном направлении еще километров на 180. Главные переправы в Орше и Могилеве все еще находились в руках русских и удерживались русскими гарнизонами, не уступавшими по численности немецкому головному эшелону, а к северу и югу немецкого клина четыре советские армии имели достаточно сил, чтобы охватить и подрубить его основание. К тому же немецкое снаряжение, и особенно танки и автомашины, нуждалось в ремонте. Немцы испытывали трудности в доставке боеприпасов для дивизионной артиллерии и тем более в переброске на переднюю линию фронта орудий более крупного калибра для штурма укрепленных позиций русских войск, а пикирующие бомбардировщики для этих целей оказались неудовлетворительной заменой.

Фактически в эти дни «линия жизни» войск фон Клюге была натянута до предела; еще более уместно сравнить положение его войск с велосипедистом, балансирующим на натянутом канате. 2-я танковая группа должна была или сохранять поступательное движение — и тем самым равновесие, — или сорваться и полететь вниз. А в это время маршал Тимошенко с двадцатью новыми дивизиями готовился сунуть палку ей в колеса.

То, что русские рассматривали обстановку как крайне опасную, можно судить по тому, что они немедленно бросили имевшиеся у них танковые бригады в бой, вместо того чтобы приберечь их для совместного контрнаступления с развертывавшимися в районе Вязьмы и Брянска резервными армиями. Для Тимошенко, как никогда раньше, было необходимо соединиться с дивизиями, упорно дравшимися в окружении в районе Смоленска, и восстановить оборону по северному Днепру.

Соответственно Тимошенко приказал оперативным группам войск, срочно созданным из дивизий резервных армий в районе Спас-Демянска и Рославля, перейти в контрнаступление, как только они подойдут к месту боев, и дал указание советским частям в Орше, Могилеве и в окрестностях Смоленска пробиваться в южном направлении. Эти удары по тылу и правому флангу противника имели целью уменьшить немецкий нажим на Смоленск и доказательств того, что это русским удалось, долго ждать не пришлось. 22 июля Гудериан доложил, что «все части 46-го танкового корпуса в настоящее время ведут бой и на некоторое время скованы», а от 47-го танкового корпуса «…пока ожидать больше нечего». Чтобы дополнить концентрический нажим на немецкий клин русские войска, окруженные в Смоленске, начали яростные контратаки. Город непрерывно обстреливался, и немцы не могли пользоваться ни шоссе, ни железной дорогой. 17-я танковая дивизия, переброшенная сюда из-под Орши, была втянута в тяжелые бои, ее командир генерал Риттер фон Вебер был смертельно ранен.

Первым результатом этих атак был выход на восток значительной части русских дивизий, окруженных под Смоленском. По меньшей мере пять дивизий вышли в ночь на 23 июля, а 24 июля — остатки еще трех. В это же время русское наступление на Ельню и к северо-западу от Рославля набирало силу. Сводки немецкой 10-й танковой дивизии показывают, что она потеряла треть своих танков. Между Чериковом и Ельней немцы насчитали 18 свежих русских дивизий, и командир 46-го танкового корпуса Витингоф доложил, что русские «атакуют с юга, востока и севера при массированной поддержке артиллерии. Из-за нехватки боеприпасов корпус способен удерживать лишь самые ключевые позиции».

В этот момент, как ни странно, импровизированный характер русского контрнаступления[51] начал оказывать более глубокое воздействие, чем можно было судить по боевым действиям, проходившим с переменным успехом. Впервые регулярные пехотные дивизии 4-й армии фон Клюге оказались втянутыми в сражение за Днепром. К вечеру 25 июля их было три, а через три дня их уже стало девять. И эти части были введены в бой не для того, чтобы сменить 2-ю танковую группу Гудериана, а чтобы подкрепить ее.

Получив подобное подкрепление, 2-я танковая группа должна была бы выиграть любой бой. Но бои, которые ей предстояло вести, по существу, были боями местного значения. Они не были предусмотрены в стратегическом развитии кампании, как она была первоначально запланирована ОКБ. И в этом смысле отчаянные русские атаки «с марша», хотя они и были дорогостоящими и недостаточно спланированными, имели значение, которое в конечном итоге оказалось решающим. Ибо, начав в конце июля бои с целью лишить немцев инициативы на ключевом Западном фронте, русские внесли в немецкие оперативные планы элемент неопределенности — неопределенности в оценке целей и возможностей, — что обострило разногласия в германском верховном командовании.