От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - [135]

На третьем пленарном заседании Рузвельт объявил на повестке дня польский вопрос. Он сказал, что американское общественное мнение готово принять линию Керзона в качестве восточной границы Польши. Что касается польского правительства, он хотел бы создания такого представительного правительства, которое пользовалось бы поддержкой всех трех держав. Одно ясно, добавил он, что Польша должна поддерживать дружеские отношения сотрудничества с Советским Союзом.

Сталин перебил его, заметив, что Польша должна находиться в дружеских отношениях не только с Советским Союзом, но и со всеми другими союзниками.

Черчилль заявил, что он не раз говорил в парламенте и других местах о намерении британского правительства признать границу по линии Керзона. Его больше заботит вопрос о будущем правительстве, чем о границах. Он спросил, не могли бы они сейчас договориться в Ялте о включении в существующее польское правительство кого-либо из польского правительства в Лондоне.

Сталин сказал, что для русских вопрос о Польше является вопросом безопасности не только потому, что Польша — пограничная страна, но и в силу того, что на протяжении истории Польша всегда была коридором, через который проходил враг, нападающий на Россию. Дважды за последние 30 лет, особо подчеркнул Сталин, сделав при этом энергичный жест рукой, немцы прошли по этому коридору, чтобы атаковать нашу страну, поскольку «Польский коридор» не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. Вопрос о Польше — это вопрос жизни и смерти для Советского государства.

Что же касается линии Керзона, то он, Сталин, должен заметить, что эта линия придумана не русскими. Авторами линии являются лорд Керзон,[227] Клемансо[228] и американцы, участвовавшие в Парижской конференции 1919 года. К тому же, добавил он, «неужели вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо?..» Люди, пожалуй, скажут, что «Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками наших интересов, чем Керзон и Клемансо».

Во время своего пребывания в Москве Миколайчик[229] был очень обрадован, когда услышал, что западной границей Польши Советский Союз признает линию по реке Нейсе, а точнее говоря, по Западной Нейсе. Поэтому он, Сталин, просит Рузвельта и Черчилля поддержать это предложение.

Что же касается создания польского правительства, то, по его, Сталина, мнению, Черчилль, видимо, оговорился, предложив создать его здесь, на конференции в Ялте: как можно создать польское правительство без участия поляков? Хотя его, Сталина, многие называют диктатором, считают его недемократом, однако у него достаточно демократического чувства для того, чтобы не пытаться создавать польское правительство без согласия поляков.[230]

Окончание конференции

В последний день Ялтинской конференции президент Рузвельт, премьер-министр Черчилль и маршал Сталин подписали соглашение об условиях вступления Советского Союза в войну против Японии. Их заключительное заседание в воскресенье утром 11 февраля было затем посвящено обсуждению и утверждению совместного коммюнике, которое предстояло опубликовать на следующий день. За основу для обсуждения был принят американский проект. Со стороны русских поправок, по существу, не было. Черчилль, сам любивший сочинять подобные исторические документы, ограничился несколькими, в основном стилистическими, поправками.

После утверждения «Большой тройкой» текста коммюнике Иден, Молотов и я работали над протоколом конференции, в который были включены некоторые соглашения, либо вообще не упоминавшиеся в коммюнике либо приводившиеся в нем в краткой форме из-за соображений военного порядка или необходимости дальнейшей проработки.

Вопрос о репарациях с Германии был упомянут в коммюнике, но не в столь подробном изложении, как в протоколе, главным образом по военным соображениям, а также потому, что его передали для дальнейшего изучения в комиссию по репарациям, которой предстояло заседать в Москве. Процедура голосования в Совете Безопасности в коммюнике не вошла, так как ее необходимо было обсудить еще с Францией и Китаем. Как только эти страны дали согласие на предлагаемую процедуру голосования, я от имени президента сообщил о достигнутом соглашении 5 марта на конференции американских государств в Мехико, куда прибыл из Ялты.

Решение о том, что пять государств, имеющих постоянные места в Совете Безопасности, должны проконсультироваться между собой до конференции Объединенных Наций по вопросу о территориальной опеке, в коммюнике не включалось, поскольку его также необходимо было предварительно согласовать с Францией и Китаем.

Такие вопросы, как главные военные преступники, югославско-болгарские взаимоотношения, Персия, Конвенция в Монтрё и проливы, в коммюнике не упоминались, ибо решений по ним принято не было и все они требовали дальнейших консультаций.

Не упоминалось также и соглашение о том, что США и Великобритания поддержат на учредительной конференции ООН в Сан-Франциско предложение о допуске к первоначальному членству в ООН Украину и Белоруссию.