От Арденн до Берлина - [6]

Эрик прошелся по комнате, нервно пожевывая плитку жесткого армейского шоколада, который фронтовые остряки прозвали «секретным оружием Гитлера». Неужели и в самом деле крауты пойдут в наступление? Неужели есть еще силенки у фюрера?.. А он, Эрик, собирался поехать в воскресенье в Люксембург, посмотреть этот чудесный город, сняться на память на развалинах замка, принадлежавшего предку президента Франклина Делано Рузвельта — бельгийскому графу Клоду де Ланно! И в Аахене он надеялся побывать — в древней столице императора Карла Великого…

— Но почему наши разведчики, — спросил капитан Менке, — ничего не знают об этом фантастическом наступлении немцев?

— Запрещены всякие переговоры по радио, — отвечал перебежчик, — связь только через фельдъегерей-мотоциклистов, и весьма ограниченная, кодовая — по телефону. Части передвигаются только ночью, с погашенными фарами…

На полевом столике перед капитаном была разложена топографическая карта под целлулоидом. На двух довольно широких койках лежали спальные мешки цвета хаки, на молниях, с пуховой подкладкой. В углу под складным полевым зеркалом стоял полевой складной рукомойник. На стене висели фотографии полуобнаженных американских кинозвезд.

— Как вам удалось перебраться через минные поля краутов? — скептически спросил капитан, всем своим видом давая понять, что он ни на йоту не верит перебежчику.

— По танковым минам я полз смело, — отвечал Вернон. — От тяжести человека они не взрываются. Даже под лыжами. И особенно если человек ползет, распределяя свой вес по земле. Сложнее было на поле, нашпигованном противопехотными минами. Вот я прихватил образчик прыгающей мины. — Он вынул из кармана и положил на столик металлический цилиндр, похожий на авторучку со стальными усиками. — Противопехотка натяжного действия. Подпрыгивает и наносит удар ниже пояса.

Рассчитана на то, чтобы не убить, а тяжело ранить бойца. Немецкие минеры считают, что с ранеными больше возни, чем с трупами. Раненый приковывает к себе одного-двух здоровых бойцов. Не бойтесь, я разрядил ее.

— Не слишком ли вы рисковали на минных полях? — саркастически улыбнулся капитан. Чтобы получше разглядеть мину, он нацепил на нос металлические армейские очки. Такие очки выдавались и в вермахте.

— Я сам старый минер.

— Вот как? И в какой же армии вас обучали минному делу?

— В Красной Армии.

Капитан снял очки, положил на столик противопехотку.

— Ну ладно! — сказал он задумчиво. — К нам еще никто с той стороны не перебегал. Передадим тебя майору, который у нас разведкой командует в штабе полка. Наши глаза и уши, правда, немецкого происхождения. Предки из Германии. Но по-немецки он ни бельмеса, поэтому всегда приказывает нашему взводу разведки захватить не просто краута-языка, а краута со знанием английского языка. — Засмеялся капитан и позвонил в штаб, но майора не было на месте.

Взгляд капитана упал на коробку мини-шахмат, стоящую на краю стола.

— Постойте! Вы говорите, что вы русский?

— Да, сэр.

— Значит, играете в шахматы?

— Нет. Как сказал Байрон, жизнь слишком коротка для шахмат.

— Байрон так сказал? Скажите пожалуйста! Но какой вы русский, если не играете в шахматы? А про Алехина вы слышали?

— Конечно. Чемпион мира по шахматам. Русский эмигрант. Наша гордость.

— Гм. А вы — коммунист?

— Я член Лиги молодых коммунистов. Так звучит комсомол по-английски.

— Гм. А в шахматы, значит, не играете. Странно.

Капитан протянул перебежчику початую пачку сигарет «Лаки страйк». Кремлев с удовольствием закурил — сигареты были несравненно лучше, ароматнее и крепче немецких.

— Интересно, что немцы знают о нас.

— Очень много. Например, у Монти имеется собака дворняжка по прозванию Гитлер, а своего белого терьера он назвал Роммелем. Собаку Паттона — бультерьера зовут Вилли.

— Ну, а про Монти и Паттона крауты что говорят?

— Монти — окопник первой мировой. Привержен к позиционной войне. Осторожный, обстоятельный, медлительный. Собак войны, британских дворняжек, английских терьеров, он держит в намордниках на коротком поводке. Паттон — лихой кавалерист первой мировой, пересевший с жеребца на танк. Своих собак войны, злющих американских бультерьеров, он непрестанно науськивает на краутов и учит их хватать не за пятки, как Монти, а за горло, за аорту. Действует Паттон без оглядки, по-кавалерийски, нахрапом и наскоком. Монти пытается воевать малой кровью, Паттон же — не жалея солдат. Монти и Паттон по-собачьи грызутся друг с другом за славу и чины, сцепились еще в Сицилии, да так, что шерсть летит во все стороны. Монти постоянно втыкает палки в гусеницы танкам Паттона, и это краутам очень нравится.

Американцы переглянулись, пряча улыбки, с видом глубокого удовлетворения.

— Крауты считают, — продолжал Вернон, — что они легко устроили бы союзникам второй Дюнкерк, если бы ими командовал только Монти. С Паттоном им справиться труднее, но и его они одолеют.

Американцы нахмурились.

— Ну а что крауты говорят про нашего Айка?

— Один немецкий генерал, большой острослов, сказал, что фельдмаршал Монтгомери — лучший полководец вермахта, а генерал Эйзенхауэр — лучший генерал Черчилля, потому что он идет на поводу у Монти.