Освободительный поход - [94]

С одной стороны, если рассуждать по-военному, турецкая разведка свою задачу выполнила – определила, что здесь, на дороге, их бригаду ждут серьезные неприятности. А с другой… пара нормальных советских танков – даже не Т-42, которые в последнее время стали появляться и в фронтовых танковых бригадах, а не только в ОСНАЗе, а хотя бы стареньких тридцатьчетверок – в пух и прах размечут весь турецкий бронехлам, и даже не вспотеют. А звуки боя за нашей спиной говорили как раз о том, что атакующие с двух сторон клинья вот-вот встретятся, и тогда бой перейдет в фазу истребления окруженных в городе турецких группировок. Поэтому час спустя после первой попытки состоялась вторая, на первый взгляд куда более осмысленная, но от того не менее бестолковая. Шансов прорваться через нас и ударить в спину нашим гвардейцам у турецких танкистов просто не было. Однако стоит отдать им должное – дрались они отчаянно, не то что их сонные застигнутые врасплох приятели. И хоть до ручных гранат дело не дошло, но для реактивных гранатометов дистанция тридцать-пятьдесят метров – это все равно что стрельба из пистолета.

В результате все турецкие недотанки остались перед нашими окопами – сгоревшие, увязшие, с разбитыми гусеницами и башнями, сорванными с погонов^[59] взрывами фугасных гранат. А самое страшное, это когда в танк попадает граната с напалмовой начинкой и тот вспыхивает погребальным костром. Ведь в таком случае к ярости горящего напалма добавляется горящий бензин, а это такое «счастье», что не пожелаешь и врагу. Но едва утих бой и установилась относительная тишина, как со стороны Эдирне показалась колонна нашей бронетехники. Впереди шла танковая рота на модернизированных «тридцатьчетверках» (которых еще много остается в нашей армии), а за ней двигался мотострелковый батальон на БМП-42. Оказалось, это входит в прорыв головная бригада Конно-механизированной армии товарища Буденного (во точно подгадали). Дорога перед ними расчищена, и теперь туркам осталось только молиться, вешаться или топиться. Одним словом, товарищ Буденный – это вам не хухры-мухры, и дело теперь пойдет.

* * *

4 января 1943 года. Вечер. Турция. Анкара. Площадь Кызылай. Дворец президента Турции «Чанкая».

Президент Турецкой республики Мустафа Исмет Инёню.

Сталин сдержал слово и на рассвете четвертого января обрушил на Турцию тяжелые удары своих армий – по всей протяженности границ. Наиболее серьезным ударам подверглись Восточная Фракия и Западная Армения. Перешли в наступление и курдские отряды племенного ополчения пешмерга, вооруженные новеньким русским оружием. Поскольку большая часть турецких войск дислоцировалась на европейском направлении, а остаток сил прикрывал направления на Карс и Эрзерум, вдоль границ с Ираном, Ираком и Сирией располагались в основном подразделения жандармерии.

Если до этого им удавалось поддерживать порядок в буйных, склонных к мятежу курдских районах, то теперь, едва первые отряды Мустафы Барзани пересекли границу, весь край разом заполыхал пожаром восстания. Оказалось, что у курдов есть даже своя авиация. Несколько десятков, а быть может, пара сотен стареньких бипланов, уже негодных к боям на советско-германском фронте, но вполне годных для того, чтобы поддерживать повстанческие отряды в борьбе с силами правопорядка. Инёню представил себе, как раздулись от гордости курдские вожди племен, когда узнали, что действия их отрядов поддерживаются авиацией, которую прислал такой великий вождь, как Сталин. И неважно, что курдов среди летчиков, скорее всего, и нет. Дикие же люди. Важно, что курдам обещали свое, курдское, государство, пусть даже и входящее в состав СССР; и за эту идею они будут драться насмерть. И это в тот момент, когда турецкая армия терпит поражение на Кавказском и Европейском фронтах.

На Кавказе все было просто и вместе с тем страшно. Русские сразу перешли в наступление на всех ключевых направлениях, быстро сбили приграничные заслоны, и в течение первого же дня продвинулись вперед на пятнадцать-двадцать километров: вдоль берега Черного моря в направлении на Трабзон, а также на Ардахан, Карс и Догубаязит. Весь этот день войны русская авиация господствовала в воздухе, нанося бомбовые удары по скоплениям войск, укреплениям, аэродромам и железнодорожным станциям в радиусе трехсот-четырехсот километров от своих авиабаз.

В результате этого столь энергичного наступления к вечеру первого дня войны обозначились контуры задуманной советским Генштабом Кавказской наступательной операции, которая в общих чертах повторяла замыслы русского командования в войне шестидесятипятилетней давности. Тогда, в 1877-78 годах, войскам русского царя меньше чем за год удалось отвоевать так называемую Западную Армению, причем с относительной легкостью. С тех пор много воды утекло в быстрых горных реках. И турки, и русские теперь уже не те, что прежде. Турецкая армия нынче способна воевать только с плохо вооруженными повстанцами, а русские, приложив определенные усилия, сумели свернуть шею германскому вермахту, который еще недавно считался сильнейшей армией Европы. Еще в прошлую войну турецкие войска терпели поражения от русских и англичан, после семнадцатого года с легкостью гоняли «храбрых» грузин, обломали зубы об армянских дашнаков, дерущихся с отчаяньем обреченных, и с огромным трудом смогли разгромить никчемных в военном отношении греков, и то только потому, что те зарвались. Но лучше всего у турецких аскеров со времен образования Оттоманской Порты получалось резать безоружное мирное население, которое вообще не способно оказывать своим убийцам сопротивление.