Освободительный поход - [65]

Кстати, этот самый оберст Шалимов – весьма странный господин. Даже с главным конструктором, герром Королевым, который является моим прямым и непосредственным начальником, он разговаривает пусть и не покровительственным тоном, но как равный с равным, хотя сам оберст Шалимов не является ни администратором этого проекта, как генерал Вальтер Дорнбергер в нашей немецкой программе, ни конструктором и ученым, ни куратором от русской тайной полиции безопасности. В то же время я достаточно часто вижу их вдвоем, о чем-то совещающихся или рассматривающих расстеленные на столе чертежи. Пару раз я слышал от своих русских коллег, что, мол, герр Шалимов это наш, то есть их, старший брат.

Но я не могу понять смысла этого выражения, потому что если герр Шалимов если и старше большинства русских сотрудников, то ненамного. Единственным отличием его от участвующих в ракетном проекте русских инженеров (многие из которых, так же, как и он, тоже имеют военные звания), является орден Боевого Красного Знамени – как я слышал, он получил его за разрушение румынских нефтепромыслов в Плоешти; хотя оберст Шалимов не летчик и не диверсант, а носит знаки различия артиллериста в виде двух скрещенных пушек. Ничего не понимаю…

Неделю назад, когда мы, немецкие инженеры, наконец освоились в домике, выделенном нам под конструкторское бюро, расставили кульманы и распаковали папки с копиями, снятые с нашей же проектной документации, меня неожиданно вызвал к себе герр Королев. Кроме него, в кабинете присутствовали генерал тайной полиции безопасности Серов, являвшийся административным руководителем и политическим куратором русского ракетного проекта, а также тот самый оберст Шалимов, выполняющий в проекте пока непонятную для меня роль «консультанта».

– Герр Браун, – сказал генерал Серов, упорно игнорировавший дворянскую приставку к моей фамилии, – какие-нибудь жалобы, предложения, пожелания на данный момент у вас имеются?

В ответ я только пожал плечами. Никаких жалоб, либо предложений или пожеланий, у нас пока не было. Для статуса «военнопленный» наше содержание было выше всяких похвал. Хотелось лишь поскорее приступить к работе, чтобы заполнить бессмысленную пустоту существования, тем более что разрабатываемое нами оружие никогда не будет применяться против Германии. Если русским нужен наш опыт ракетных конструкторов, то пусть они его используют, а не изнуряют нас хроническим бездельем. Об этом я и сказал генералу Серову.

– Очень хорошо, герр Браун, – сказал мне генерал Серов, судя по всему, весьма довольный, – именно ради этого мы вас и позвали. Первые испытательные пуски начнутся не раньше мая, когда завершатся работы на пусковом столе № 1. Сейчас вам, конструкторам, надо решить, будете ли вы доводить до полностью работоспособного состояния ваш проект А-4 (исходное техническое название ФАУ-2) в нашей классификации Р-1, или мы сразу приступите к разработке ракеты второго поколения Р-2?

И тут мне стало по-настоящему интересно – как маленькому мальчику, впервые попавшему на цирковое представление, где фокусник ловким движением вытаскивает из шляпы кролика. Вообще-то как раз Германия была той страной, которая дальше других зашла в ракетных исследованиях, и то, первый и пока единственный удачный пуск у нас был буквально за несколько ней до нашего похищения. До этого все наши ракеты либо падали, либо взрывались в полете. В Америке, насколько я понимаю, этой темой в частном порядке занимались отдельные энтузиасты, а в Советской России от идей до воплощения было еще буквально огромное расстояние. И тут герр Серов с полной серьезностью заявляет, что русские знают, как разработать ракету следующего поколения, более совершенную, чем моя А-4. Что-то тут нечисто, а вот что именно, я пока понять не могу. Фокусник есть, шляпа есть, осталось повнимательнее присмотреться к тому, откуда все-таки появится кролик. Какой более совершенный проект имеет в виду генерал Серов?

Но тут слово взял не главный конструктор герр Королев, как этого можно было бы ожидать, а «консультант» оберст Шалимов.

– В любом случае, – сказал он, – проект инженера фон Брауна до ума доводить надо, но параллельно с разработкой усовершенствованного изделия следующего поколения. При этом мы должны заранее исходить из того, что результаты работы группы доводки ракеты Р-1, будут немедленно передаваться в группу разработки усовершенствованной ракеты Р-2.В конце концов, очень многие вопросы нам известны чисто теоретически, и их практическая отработка на стендах и при испытательных пусках будет необходима в любом случае.

– Тогда, – заметил генерал Серов, – группа немецких инженеров под руководством инженера Брауна приступает к работе над ошибками своего изделия, а группа товарища Королева начинает работу над модернизированной версией ракеты Р-2. За работу, товарищи и некоторые господа!

– Постойте, – воскликнул я, – откройте мне тайну, над какими ошибками придется работать мне и моим камрадам и в чем может заключаться ваша модернизация моей ракеты, что ее можно будет назвать новым изделием?

– Во-первых, об ошибках, – ответил оберст Шалимов, – Навскидку. Резьбовые соединения, которые вы используете для монтажа спиртопроводов, в полете от вибраций и перегрузок начинают разбалтываться, отчего происходит утечка топлива, образование спирто-воздушной смеси, которая взрывается, попав на раскаленное сопло двигателя. Пока вы не устраните эту проблему, которую нельзя было выявить при отработке двигателя на стенде, у вас так будет успешным только один запуск из десяти. Можно сказать для вас это задача номер один.