Освободительный поход - [20]

Встречные мелкие части врага (преимущественно так называемые евровойска), ковпаковцы громили походя, по принципу «не столько съем, сколько понадкусываю». Некоторые вражеские солдаты (в основном мобилизованные гитлеровцами французы и бельгийцы, а также англичане) спешно брошенные на штопку гнилого Восточного фронта, поднимали руки и переходили на сторону ковпаковского соединения. В своей массе это были солдаты и сержанты старших возрастов, участники ТОЙ войны, еще помнившие Аррас, Сомму и Верден. Иногда это даже были целые подразделения вместе с офицерами. А что вы с ними прикажете делать – не расстреливать же на месте и не прогонять обратно к немцам… Вот и тащился за рейдовой бригадой так называемый двенадцатый батальон, составленный из разного рода иностранцев, местными остряками еще именуемый «Иностранным легионом».

Особой боевой ценности это подразделение не представляло, партизанскую науку понимало плохо; и Ковпак, заодно с начштаба Базымой, искали способ переправить все эту обузу «Имени дружбы народов» за линию фронта. Пусть там у специально обученных людей о них голова болит. А ковпаковцам и без иностранных бездельников есть чем заняться. Комиссар Руднев придерживался той же позиции, потому что коммунистов и им сочувствующих в «Иностранном легионе» почти не было, а были социал-демократы разного толка, обычно настолько скользкие, что порой после общения с ними хотелось помыть руки.

За почти полтора месяца стоянки в мозырских лесах «Иностранный легион» большей частью удалось переправить на Большую землю. Там после переворота в Британии и исчезновения де Голля формировалась своя просоветская «Сражающаяся Франция», включающая, помимо прочего, и почти готовую к отправке на фронт авиаэскадрилью «Нормандия» под командованием майора Жана Тюляна. Те французские солдаты и офицеры, что раньше из колоний бежали в Лондон, теперь потянулись в СССР. А позже к ним добавились и те, которых взяли в плен во время летней кампании. Конечно, все это было похоже на пристраивание дома к крыльцу, но других, более удачных вариантов нет, да и вряд ли будут. Впрочем, ковпаковцев такие тонкости мало волновали – французы с воза, кобылам легче.

Тут, юго-западнее Мозыря, настроение было боевым. Хлопцы отдохнули, отоспались после трех месяцев непрерывных рейдов и снова рвались в бой. Опустевшие пароконные подводы, запасы боеприпасов и вооружения с которых израсходовались во время рейда, снова ломились от уложенного на них груза, и помпохоз Павловский, к своему огорчению, не знал, куда приткнуть лишний ящик с медикаментами. Соединение Ковпака было «беременно» новым рейдом, тем более что за время длительной стоянки крупного рейдового отряда на одном месте настырное ГФП разнюхало о месте его стоянки. За отсутствием кадровых охранных частей, превращенных приказом ОКВ в обычную пехоту, германское командование стало стягивать к Мозырским лесам сборную солянку из украинских националистов, прибалтийских «лесных братьев», норвежских «квислингов» и шведских добровольцев. Но это уже не играло роли, так как не только ковпаковцы рвались в новый рейд, и соответствующий приказ уже был у Деда на руках. К новому наступлению были готовы все три Украинских фронта. Соответствующие приказы поступили – и тишине на линии фронта от Полесских болот до румынской границы предстояло продержаться всего несколько часов. Одним словом, «дан приказ ему на Запад!»

* * *

1 октября 1942 года. Ранее утро. 1-й Украинский фронт, Киевский плацдарм.

Раннее утро. Ночной заморозок схватил ледком лужи, заставляя мерзнущих часовых в окопах опускать уши пилоток. На востоке только-только завиднелись первые проблески зари. И только высотный разведчик-корректировщик русских нарезает широкие круги в осеннем небе, подобно жаворонку встречая наступающий рассвет. Там, на высоте двенадцати километров, где в разряженном воздухе поют его моторы, солнце уже встало, зачиная новый день.

Высотный разведчик Ту-2Р, хладнокровный дирижер войны, восхваляемый одними и проклинаемый другими, несет свою службу там, куда не способна подняться ни одна птица и куда не долетают зенитные снаряды. После рассвета от его внимания не укроется ни одна пушка, ни один танк или пылящий по проселку автомобиль. У люфтваффе на этом направлении нет истребителей, способных забраться на такую высоту. Но если бы они и были, то у них бы ничего не вышло в плане поражения противника. Ведь пока «мессершмитты» будут карабкаться вверх, высотный разведчик успеет вызвать прикрытие из сидящей на аэродроме подскока[11] четверки специальных пушечных МиГ-3 с ракетными ускорителями для быстрого набора высоты, после чего легко отступит под их защиту. А там, где больше семи тысяч метров, именно МиГ – король неба, и немецкие летчики об этом знают. Поэтому, едва завидев вздымающиеся в небо пушистые инверсионные следы, они отказываются от атаки и, перейдя в пикирование, спасаются бегством.

В этот предрассветный час Гансы, Фрицы, Пьеры, Францы, а также прочие Кароли, Максимилианы и Бенджамены, стоящие на постах, наконец с облегчением вздыхают и вспоминают свою маму и родной дом. Ночь прожита – ужасный русский ОСНАЗ не пришел, их не убили снайперы из бесшумных винтовок, не зарезали и не утащили в русский плен ночные призраки. Какой черт их занес в эту ужасную Россию, на Восточный фронт, где каждый день как последний, а каждый миг грозит смертью? Прилетела в грудь тяжелая пуля снайпера, бьющего с дистанции километр-полтора – и все, человека разрывает на части…