Островитяне - [97]

Позднее я вернулась на мопеде в Смадж-Таун – сквозь пыльную вечернюю жару, мимо нависающих деревьев, роящихся мошек и мотыльков, под постепенно стихающий треск цикад. В городе жители выходили на вечерний променад, размеренно шагали по площадям и набережным, в яркой одежде и с пышными прическами, окликали друг друга, жестикулировали и смеялись. По улицам ездили юноши на мотоциклах, из набитых битком кафе и ресторанов доносились звуки гитар.

На следующий день я упаковала свой багаж, получила в администрации порта деньги за сданный обратный билет, а затем поехала на такси к развалинам города – туда, где на холме среди деревьев стояла школа.

Постскриптум

Большую часть эссе я написала за первые два-три дня пребывания на Смадже. Завершила я его позднее, когда жила в школе. Я отправила текст в редакцию вместе с заявлением об уходе и так и не узнала, опубликовали мою статью или нет. Подозреваю, что нет.

В течение нескольких лет мы с мадам Корер работали вместе. Официально я играла роль посредника между ее Фондом и прессой, следила за тем, чтобы репортажи о работе Фонда были точными и соответствовали намерениям и желаниям Корер. Фактически же я стала ее доверенным лицом, личной ассистенткой, а иногда и советником. Пару раз, когда нагрузки, связанные с путешествиями и публичными выступлениями, были слишком тяжелы для нее, я ее подменяла, безмолвно создавая иллюзию присутствия. Когда здоровье Корер пошатнулось, я стала сиделкой, хотя, конечно, в ее команде не было недостатка в медиках. Я была с ней, когда она умерла; я была, как она выразилась, ее самой верной и близкой спутницей.

Это произошло через семь лет после первой – ложной – смерти Корер. Безвредный обман закончился. На этот раз ее тихо похоронили рядом со школой, и на похоронах присутствовали только самые близкие ей люди.

Все утверждают, что я до сих пор выгляжу точь-в-точь как она, но кому это надо. Ее больше нет.

Уинхо Собор

УИНХО – известный как остров шлюх – обладает восхитительной природной красотой. Равнины и склоны гор, возвышающихся над западным побережьем, покрыты густым лесом. Остров окружен рифами с мелководными лагунами, где водятся разнообразные морские животные. На полоске плодородной земли между лесом и морем выросло много поселений. До второго вторжения войск Файандленда местные жители занимались сельским хозяйством и ловлей рыбы. Уинхо расположен в субтропической зоне, и поэтому почти круглый год здесь тепло и сухо. Сезон дождей длится всего два месяца. Преобладающий ветер на острове называют КАДИЯ – «дующий вверх, в горы».

До того как Соглашение о нейтралитете было подписано и вошло в силу, на Уинхо дважды вторгалась армия Файандленда. После первого вторжения войска Файандленда построили на острове укрепления. Оккупация продолжалась почти десять лет. После десанта сил Федерации и ожесточенных боев Уинхо в конце концов был освобожден и демилитаризован. Потери среди мирных жителей были катастрофическими, кроме того, военные действия нанесли большой ущерб имуществу.

Приблизительно десять лет Уинхо находился под относительно мягким управлением властей Федерации, когда же Соглашение признали во всем мире, войскам Глонды пришлось уйти.

Файандленд почти сразу же вновь оккупировал Уинхо – якобы из-за административной ошибки, но на самом деле из-за его стратегического значения. Кроме того, власти Файандленда подозревали, что Федерация продолжает использовать остров в качестве базы. К этому времени войска Федерации вели бои на других фронтах, и Уинхо остался без защиты. Под предлогом возмездия захватчики совершали чудовищные преступления против местных жителей; в частности, они проводили псевдонаучные эксперименты на людях, изувечили более половины женщин детородного возраста, а всех мужчин старше десяти лет депортировали. Многие женщины, оказавшиеся в страшной бедности, покинули остров или стали проститутками в огромных лагерях отдыха для солдат Файандленда.

Даже после того, как по условиям Соглашения оккупанты-файандлендцы ушли с острова, он по-прежнему славился своими борделями, а его экономика сильно зависела от гостивших на острове солдат. Многочисленные попытки жителей соседних островов оказать ему помощь ни к чему не привели, поскольку не удалось решить главную проблему: похищенных с Уинхо мужчин не нашли. Очевидно, что их уничтожили; поиски братской могилы продолжаются.

В течение многих лет Уинхо представлял большую проблему для всего Архипелага. Корер основала там одну из своих школ, которая существует до сих пор и считается символом надежды на восстановление местной культуры. Корер говорила, что увиденное привело ее в отчаяние, а впоследствии заявила, что если когда-нибудь она станет работать на благо только одного острова, а не всех, то этим островом станет Уинхо.

В другое время на Уинхо одновременно побывали Честер Кэмстон и Дрид Батерст. Кэмстон провел на острове почти две недели, собирая материал для биографии художника. У Батерста была студия на набережной Уинхо-Тауна, где он одновременно работал над тремя главными картинами серии «Разорение». Об их встрече нам известно только со слов Кэмстона; он довольно скупо и сдержанно описывает ее на страницах биографии. То, о чем в книге писатель умолчал, становится ясно из его дневника, а также из одного из писем, адресованных Корер: личная жизнь Батерста вызвала у Кэмстона такое отвращение, что он бросил работу над биографией почти на два года и возобновил ее только тогда, когда репутация автора апокалиптических полотен стала воистину небывалой. Величие таланта художника, а также, разумеется, давление издателя подействовали на него, и Кэмстон завершил биографию. Позднее он утверждал, что это – худшая его книга, и она по сей день не включена в официальный список его публикаций.