Островитяне - [4]
— Ты какой-то дикий, Русик, — вздохнула Оля, заходя на веранду. — Такая симпатичная девочка, вежливая. А ты бежать, даже не поздоровался.
— Я из душа!
— С легким паром! — поджала губы Оля.
Лиза
Иногда я думаю: вот этот наш сосед, какими он нас видит? Со стороны мы похожи на цыганский табор, наверное. Так бабушка шутит. Но вообще-то мы корейцы. Почти. То есть бабушка Ната у нас кореянка, а дедушка — русский. И папа тоже русский. Поэтому мы с Саввой и Дёмой — на четверть корейцы. И не очень-то похожи. У Савки, например, даже глаза зеленые, как у папы. Но разрез корейский, как у мамы. Он вообще такой весь… «сложносочиненный» (так его дядя Гриша называет) — и внешне, и по характеру.
Бабушка в Казахстане выросла, а вообще они депортированные из Приморского края. А сюда только после развала СССР переехали, в эту деревню. Они тот свой поселок в дельте Волги с такой любовью вспоминают! А я ни разу там не была, у нас там никого не осталось, все разъехались. Зато я исследовательскую работу по истории писала про депортацию корейцев.
Так-то мы не сильно корейцы. Ну, бабушка делает иногда паби, кукси или морковку, даже пан-чай делает и кимчи. Ну, еще вот годик ребенку мы справляем по-корейски — столик имениннику ставим с разными предметами, чтобы он свое будущее выбирал. И дядю Гришу мадабаем зовем. Это старший дядя значит. А во всем остальном у нас все как у всех. Только глаза почти у всех темные. И волосы. Кроме Маши и Янки, конечно. Наверное, этот наш сосед и правда думает, что мы какие-нибудь цыгане. Смешно!
Но нас ведь и правда целый табор! Потому что у бабушки, например, три сестры и два брата! А у них тоже дети и внуки! И все они любят приезжать к бабушке Нате! А у деда тоже брат и сестра. Ну и понятно, куда они любят отправлять своих внучат греться — на наш песочек, конечно. Иногда так хочется побыть одной, но не получается совсем. В туалет — очередь, в баню — тоже… А я о своей комнате мечтаю. О своей личной! Чтобы сделать там так, как я хочу! И чтобы никто туда не мог войти без стука. Дома мы с братьями тоже живем в одной комнате, а тут уж и подавно! Мы тут спим все вповалку на полу в самой большой комнате. Иначе не вмещаемся — так нас много. Папа говорит, что у нас родственники от Владивостока до Калининграда и всех запомнить нереально. Так что, когда мои родители поженились, мама нарисовала для папы семейное древо, чтобы он не запутался в ее родственниках. Мы с мамой каждый год его дополняем, а то ведь все время кто-нибудь новый рождается.
Я ужасно их всех люблю! Особенно маленьких! И Таню! Ну, Машку с Янкой само собой! И Настю! Я Настю вообще обожаю, она лучше всех!
Руслан
Р-р-р-р-р-ры-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Достал этот Артем уже!!!!!
— Я поел.
— Хорошо, молодец.
— Я все съел.
— Угу, молодец.
— Я съел котлету, рис, чай.
— Чай пьют, а не едят.
— Печенье, конфету…
Я молчу. Вот интересно, это нормально, что я должен на каждый его вздох говорить «молодец»? Этот Артем жить не может без похвалы, шагу не ступит без «молодец, Тёма»! Пусть и мне тогда говорят! Я тоже сегодня проснулся, умылся, все съел за завтраком и даже постель заправил! И посуду помыл!
Артем — мой двоюродный брат, сын папиной сестры Алины.
— Что ты рычишь на него, Русик? Он ведь маленький еще!
Ну не знаю, разве пять лет — это такой уж маленький? Мне кажется, я в пять лет был вполне себе уже человеком. Читать умел и мог подолгу сидеть дома один, пока родители работали. Меня соседка забирала из детского сада и заводила домой. Спрашивала:
— Все хорошо, Русик? Ты не голодный?
Я никогда не был голодный, и у меня всегда все было хорошо, поэтому соседка быстро уходила. А я брал свой детский стульчик, садился в коридоре и ждал маму с папой. Разглядывал узор на обоях, мамин плащ, папино второе пальто или их горнолыжные куртки, если была зима. Мне не было ни скучно, ни страшно. Я просто ждал их, и всё. И, когда слышал, что вставляют ключ в замок, хватал стул и бежал в свою комнату. Они приходили, и я делал вид, что играл в «Лего» все это время. Поэтому «Лего» у меня было просто завались, на каждый день рождения дарили. Не знаю, почему мне няню не нанимали, — может, тогда у них еще не было столько денег. Но в любом случае никто не говорил мне каждую минуту, что я молодец.
Лиза
Дедушка на меня накричал. Вообще-то я обычно не замечаю его ворчания, но тут он прямо закричал. И ни за что, главное! Просто он нас не любит. Я давно это поняла. Ну, не в смысле конкретно кого-то: меня или Савку. А вообще всех взрослых внуков. Он только с малышами любит возиться.
— Ух ты, мой внучек, мой Василечек! Дёма-Дёмушка, умная головушка! Ути-пути, Марьяшечка!
И чуть что:
— Отстаньте от малыша, вы же большие! Идите морковку полоть!
И попробуй не пойди! Маленьким в присутствии дедушки вообще слова сказать нельзя, никакого замечания сделать. Самый маленький у него — всегда самый любимый! Еще в том году самым маленьким был Дёма, катался, как сыр в масле, что ни сделает, дедушка все ему прощал, не разрешал ругать и воспитывать, постоянно его тискал, на руках таскал, все самые спелые ягоды — Дёме, первый огурчик — Дёме. Если Дёма спать лег — всё, все сидят и не дышат!
