Острова в небе - [2]

Я понимал, что он надо мной смеется, и это лишь добавило мне злости.

— Я очень внимательно читал правила, — ответил я. — И там не говорится «на Земле». Там говорится «в любую точку Земли». Большая разница.

Умный Элмер понял, что назревают неприятности, улыбка исчезла с его лица, и он с тревогой посмотрен в сторону телекамер.

— Дальше, — сказал он. Я откашлялся.

— В две тысячи пятьдесят четвертом году, — продолжил я, — Соединенные Штаты, как и все остальные члены Атлантической федерации, подписали конвенцию Тихо определяющую, насколько далеко в космос простираются законные права любой планеты. По этой конвенции Ближняя станция является частью Земли, поскольку находится внутри зоны в тысячу километров от ее поверхности.

Элмер странно на меня посмотрел, потом слегка расслабился и спросил:

— Скажи мне, Рой, твой папа, случайно, не адвокат?

Я покачал головой:

— Нет.

Конечно, я мог добавить: «Зато мой дядя Джим адвокат», но решил промолчать — проблем и без того предстояло немало.

Элмер сделал еще несколько попыток меня переубедить, но безуспешно. Время передачи подходило к концу, а зрители были на моей стороне. Наконец он сдался и, рассмеявшись, сказал:

— Что ж, ты весьма целеустремленный молодой человек. В любом случае, ты выиграл приз — теперь в игру вступят стервятники-юристы. Надеюсь, тебе что-нибудь останется, когда они закончат драться!

Я тоже на это надеялся…

Конечно, Элмер был прав, полагая, что не я придумал насчет полета на Ближнюю станцию. Мой дядя Джим — юристконсульт крупной атомной энергостанции — ухватился за подобную возможность вскоре после того, как я принял участие в конкурсе. Он объяснил мне, что следует говорить и пообещал, что «Всемирным авиалиниям» будет не отвертеться. Даже если бы подобное им удалось, меня видело в эфире столько народу, что для авиалиний это стало бы весьма дурной рекламой. «Стой на своем, Рой, — сказал дядя, — и ни на что не соглашайся, пока не переговоришь со мной».

Папе с мамой вся эта история крайне не понравилась. Они тоже смотрели передачу и, как только я начал торговаться, сразу же поняли, что произошло. Папа позвонил дяде Джиму и высказал ему все, что он о нем думает (об этом я узнал позднее). Но родители опоздали, меня было уже не остановить.

Дело в том, что я мечтал отправиться в космос с тех пор, как себя помню. Для своих шестнадцати лет я был достаточно начитанным, я прочитал все, что смог достать, об авиации и астронавтике, смотрел все кинофильмы и телепередачи из космоса и решил, что однажды настанет день, когда я смогу оглянуться и увидеть, как Земля за моей спиной уменьшается в размерах. Я строил модели знаменитых космических кораблей и приделывал к некоторым из них ракетные двигатели, пока соседи не устроили скандал. В моей комнате висели сотни фотографий — не только большинства существовавших в мире кораблей, но и всех важных мест на других планетах.

Мама с папой не возражали против моего увлечения, но думали, что со временем это пройдет. «Посмотри на Джо Донована, — говорили они (Джо — это парень, который держит мастерскую по ремонту вертолетов в нашем районе). — В твоем возрасте он собирался стать марсианским колонистом. Земли ему не хватало! Что ж — он так нигде и не побывал дальше Луны, и не думаю, что когда-нибудь побывает. Ему и тут хорошо…» Но я-то видел, как Джо смотрит

и небо, когда взлетающие ракеты оставляют в стратосфере белый след, и порой мне кажется, что он отдал бы все, что у него есть, чтобы отправиться в космическое путешествие.

Дядя Джим, папин брат, был единственным, кто по-настоящему понимал мои чувства. Он два или три раза летал на Марс, один раз на Венеру, а на Луну — так часто, что даже не помнил сколько. Учитывая его заработки, он вполне мог себе это позволить. Кажется, мои родители считали что он дурно на меня влияет.

Прошло около недели с тех пор, как я выиграл конкурс и вот со мной связались «Всемирные авиалинии». Они вели себя очень сдержанно, даже, можно сказать, холодно и сообщили, что в согласии с условиями конкурса мне действительно разрешено полететь на Ближнюю станцию. При этом они не удержались — выразили свое разочарование тем, что я не выбрал полет на одном из их роскошных лайнеров в пределах земной атмосферы. (По словам дяди Джима, больше всего их расстроил тот факт, что мой выбор обойдется им в десять раз дороже, чем они рассчитывали) Однако они поставили два условия. Первое — я должен получить согласие родителей. Второе — пройти стандартную медицинскую комиссию для членов космических экипажей.

Следует сказать, что мои родители, хотя и были рассержены не на шутку, не стали мне ни в чем препятствовать. В конце концов, космические полеты достаточно безопасны, а мне предстояло подняться в космос всего на несколько сотен километров — вряд ли это можно считать серьезным расстоянием! Так что после некоторых пререканий они подписали необходимые документы. Более чем уверен — Всемирные авиалинии» надеялись, что родители меня неотпустят.

Оставалось второе препятствие — медицинская комиссия. Не думаю, что было честно заставлять меня ее проходить — она ведь довольно строгая, и, если бы я потерпел неудачу, вряд ли кого-нибудь это обрадовало бы больше, чем «Всемирные авиалинии».