Острова среди ветров - [42]

Для начала он поселил несколько экземпляров в каналах, соединяющих пруды ихтиологической лаборатории с джорджтаунскими водяными бассейнами. И здесь таким образом быстро было покончено с причинявшей массу хлопот водной растительностью.

Затем он, организовав отлов нескольких десятков этих животных, расселил их по различным районам страны, где вскоре 70 ламантинов приступили к исполнению своих обязанностей в качестве, так сказать, «государственных рабочих по очистке каналов». Это оказалось несравнимо дешевле, чем наем людей для удаления из каналов растительности. Два ламантина за две недели прочищали канал шести-семиметровой ширины и 1500-метровой длины. При найме человеческой рабочей силы такая операция обошлась бы минимум в 1300 крон.

После этого в Британской Гвиане не осталось преград введению ограничительных правил охоты на ламантинов, а Оллсоп сразу же приобрел мировую известность среди природоведов, особенно после того, как он предложил, чтобы этих животных использовали так же и в других тропических странах. В 1952 году в английском журнале «Новости науки» он сообщил, что ламантины с величайшим удовольствием и аппетитом уплетают и водяной гиацинт Eichhornia (южноамериканское болотное растение, распространившееся по всему земному шару и сейчас мешающее судоходству по водным путям как в африканских, так и в азиатских тропиках) и сальвинию (тоже южноамериканского происхождения), представляющую собой серьезную проблему для Карибской плотины в Родезии.

Идея эта весьма удачна. Совершенно немыслимо, чтобы ламантины, если их переселить в Центральную Африку, Индию или Индокитай, могли бы причинить там какой бы то ни было вред. Пастись на сушу, как это делают гиппопотамы, они не выходят. Всю свою жизнь они проводят в воде, но рыбу не едят. Они интересуются только водной растительностью. И кроме приносимой таким образом пользы в дальнейшем можно рассчитывать и на то, что в тех тропических странах, где они приживутся и станут плодиться, значительно улучшится снабжение населения мясом.

Южноамериканские саванны

Вернувшись из путешествия вдоль всей полувысохшей пограничной реки Такату, наслушавшись криков попугаев и трелей цикад на бразильской стороне, я сидел и жевал свой вечерний бифштекс в ресторане Мелбро-Отеля в Летеме — маленьком центральном поселке Рупунунийских саванн. Вдруг из кухни выскочил угольно-черный поросенок и важно прошествовал через обеденный зал. Изысканности обычаев здесь нет, но зато недостатка в протеинах население Рупунуни не испытывает. Основная хозяйственная отрасль этих саванн — скотоводство. Бекон и гигантские бифштексы здесь подаются на стол утром, днем и вечером…

Внутренние саванны до сих пор возделываются лишь в Британской Гвиане, причем в той ее части, которая соседствует с Бразилией.

Такату впадает в приток Амазонки Рио Бранко, вдоль которого из Рупунуни можно доехать автомобилем до ближайшего провинциального центра Боа Виста. А вот через горы и девственный лес, отделяющий район саванн от Джорджтауна, нет никаких дорог. Поэтому здесь население тяготеет больше в сторону Бразилии, нежели остальной Гвианы. И есть все основания предполагать, что часть его, когда англичане уйдут отсюда, предпочтет бразильское начальство джорджтаунскому.

И индейцы, и метисы обычно говорят на своих собственных языках — ваи-ваи, вапишана или макуши. Но если они говорят на одном из европейских языков, то предпочитают объясняться по-португальски, а не по-английски. Когда я посещал индейские деревни в сопровождении говорящего и по-португальски, и по-английски Тедди Мелвилла (его отец прибыл сюда в конце XIX века из Шотландии и женился на индеанке, в результате чего весь Рупунуни полон «мелвиллами»), то даже ему приходилось иногда пользоваться услугами переводчика для переговоров с деревенскими вождями и другими официальными лицами.

Только в самое последнее время благодаря самолетам «Бритиш Гвиана эйрвейс» здесь налажена регулярная связь с Джорджтауном. Теперь почти ежедневно в Летем прибывает транспортный самолет с товарами, а отсюда он возвращается в столицу с грузом говядины. Я и сам воспользовался одним из этих «мясных самолетов» для полета в Рупунуни, когда мне захотелось полюбоваться южноамериканской саванной.

Когда самолет по пути в Летем приближался к своей первой остановке в Каранамбо, я уже с воздуха приметил первые термитники. Словно древнескандинавские серые могильные камни, разбросаны они тут и там по саванне, часто удивительно близко один к другому. Сооружены они, как правило, либо вокруг ствола небольшого деревца, либо вокруг куста, либо просто вокруг столбика изгороди. Многие из этих прочных «цементных зданий» носят следы серьезных повреждений. Это значит, что здесь побывал гигантский муравьед, поработавший своими мощными когтями.

Меньший его родич — тамандуа — прекрасный лазальщик; питается он главным образом теми термитами и муравьями, которые живут на деревьях. Но в один из пышащих зноем полдней я и мои «извозчики» встретили такого «маленького муравьеда» бегущим по выгоревшей дочерна саванне, по-видимому, в поисках воды. С этим «товаром» на широких просторах саванн о выжженной или с еще продолжающей гореть травой к концу засушливого сезона дело обстоит очень плохо. Нам не раз приходилось петлять далеко в объезд, чтобы, буквально говоря, не попасть из огня да в полымя. Всюду стоял запах гари. А когда солнце садилось, то, насколько хватало глаз, вплоть до самого леса на холмах и горах становились видны многочисленные полосы огня. Можно было подумать, что в Британской Гвиане всех поголовно охватила мания поджога травы и лесов. А объясняется такая картина скорее небрежностью и легкомыслием, нежели нуждами землепользования.