Острова эфирного океана - [42]

— Откуда же берется такое большое количество углекислоты? — спросила Наташа.

— Производителями, обильными источниками углекислоты оказываются на Земле очень часто вулканы и вулканические местности, — отвечал Имеретинский. — На экваторе есть местность Тунгуравилла, расположенная близ вулкана, где почва бывает часто усыпана мертвыми птицами, задохшимися пресмыкающимися, бабочками вследствие большого процента углекислоты, выделяющейся в этом месте. В Пуццуоли близ Неаполя существует знаменитая "Собачья Пещера", которую осматривают путешественники. Собака в такой пещере теряет сознание и может умереть через три минуты, человек же может погибнуть через 10 мин., если ляжет в ней на пол. Но стоя, он совершенно не чувствует ничего особенного в то время, как собака у его ног бьется и задыхается; все это происходит от того, что дно пещеры покрывает слой углекислоты от 20 до 60 сантиметров толщиною. Греческие пифии, садившиеся над расщелинами скал, одурялись именно этим газом и впадали в бредовое состояние, считавшееся прорицанием будущего.

— Да ведь пещеры и расщелины в скалах встречались и нам, — сказала Наташа, — помните Валентин Александрович, когда мы спускались вниз?!

— Совершенно верно. Надо думать поэтому, что вулканическая деятельность на Венере вне всяких сомнений и притом она более интенсивна, чем у нас на Земле.

ГЛАВА XV Мир заключен

"Долина Смерти", как окрестили наши путешественники едва не погубившую их местность, оставалась уже далеко позади их, путь был хорошо знаком и если бы не поднятие вверх, они давно пришли бы к покинутому ими "Победителю Пространства". Но на полдороге Имеретинскому пришла мысль пройти еще немного в сторону, к западу. Любознательность ученого все еще не была удовлетворена той массой разнообразнейших впечатлений, которыми подарила их природа Венеры за эти дни. Собственно говоря, леса Венеры при всей их оригинальности для земного исследователя, с эстетической точки зрения, совсем не вызывали того чувства красоты, которое пробуждает у нас на Земле чернолесье. Их однообразие и угрюмость скорее напоминали безотрадное краснолесье с высокими соснами и елями и почти полным отсутствием травяного покрова. Правда, великолепные украшения коры сигиллярий и лепидодендронов возбуждали удивление, но леса, состоящие из этих гигантских деревьев, представляли угрюмое и безотрадное зрелище. Прямые стволы сигиллярий, покрытые прижатыми наверху жесткими листьями, действительно скорее были похожи на ламповые щетки, чем на деревья в нашем, земном смысле этого слова. Лепидодендроны, хотя и имели мощные разветвления наверху, широко разбрасывающие их корону в стороны, но зато ветви их, покрытые вместо листьев маленькими чешуйчатыми придатками, подобно современным плаунам, издали казались оголенными, как бы после осеннего листопада, и нисколько не соответствовали ходячему представлению о каменноугольной флоре, как о роскошном, девственном тропическом лесе. В довершение всего, эти леса не оглашались веселым щебетанием и пением птиц, как у нас на Земле. Бродя среди этих сказочных деревьев, нельзя было заметить ни одной бабочки, не было пчел, мух и даже совсем почти отсутствовали жуки. Только бесчисленные стрекозы и поденки реяли в воздухе, да в мелкой поросли хвощей и папоротников прыгали и стрекотали кузнечики, а по ночам устраивали свои унылые, однообразные концерты маленькие сверчки; по дуплам сигиллярий и лепидодендронов целыми кучами бродили черные тараканы, отыскивая себе пищу. Этот странный мир прямокрылых и сетчатокрылых стоял в прямой зависимости от своеобразной, бесцветковой флоры каменноугольного периода Венеры. Размножение растений спорами происходит без цветов; только у последних вырабатывается лакомый нектар для бабочек, мух, пчел и многих жуков — источник их существования, в благодарность за который эти насекомые разносят на своих телах пыльцу с цветка на цветок, производя опыление и оплодотворение цветковых растений. Отсутствие цветов, так услаждающих наше эстетическое чувство на Земле, влекло за собой и отсутствие целого ряда насекомых. Но Карл Карлович, несмотря на это, не унывал. Он уже успел специализироваться на стрекозах и кузнечиках, а полная классификация хотя бы только этих родов, обитающих в лесах Венеры, потребовала бы не мало времени.

Когда путники направились к западу, рельеф местности изменился, и они, то спускались в долину, то поднимались; через несколько дней горы стали видны не только к югу, но и к северу от них. Лес стал редеть. До сих пор они встречали только небольшие ручейки и источники, из которых утоляли жажду и запасались водой для своего хозяйства; большой реки им не попадалось. Направившись же в другую сторону, они прошли мимо красивой излучины многоводной реки, берега которой были густо покрыты высокой порослью различных хвощей. Желая улучшить свой невольно вегетарианский стол, путники решили попытать счастья в рыбной ловле и, расположившись на ночлег среди скал возвышенного берега реки, смастерили из крепких растительных волокон грубое подобие рыболовной сети. Перед наступлением вечера сеть была закинута в воду. Рыбная ловля доставила всем большое удовольствие. В ней не принимал участия только Карл Карлович, по обыкновению отправившийся в горы охотиться на насекомых. Улов оказался не особенно богатым, если не считать всевозможных двустворчаток, напоминавших наших беззубок (Anodonta) и других раковинок, которых тут же бережно отложили для Карла Карловича. Внимание наших рыболовов привлекли также десятиногие раки (Decapoda), очень напоминавшие собою наших обыкновенных раков и омаров. Это, очевидно, были такие же раки, как и находимые нашими палеонтологами в каменноугольных отложениях Северной Америки и называемые ими Антракопалемонами (Anthracopalaemon). Имеретински полагал, что они пригодны и для пищи, в чем наши путешественники убедились в тот же вечер. Из рыб же попалось лишь несколько экземпляров какого-то своеобразного вида, у которых голова незаметно переходила в туловище, покрытое плотными чешуйками, и также постепенно превращавшееся в хвост. Это были какие-то неуклюжие рыбы, без обычной округлости форм, какая присуща лишь земным их собратьям. Издали они скорее походили на серебряные прямые пластинки. Жарить их на ужин не решились без совещания с Карлом Карловичем и оставили на лужайке, возле места своей остановки, под развесистым папоротником.