Остров забытых роботов (сборник) - [21]

— Убийца! Убийца близко! Он слева! — послышались из гидрофона голоса дельфинов.

Голос механического переводчика в гидрофоне звучал ровно и спокойно, без тревожных интонаций, а между тем это был предостерегающий крик наших друзей. Я открыл иллюминатор и выстрелил. В грохоте урагана раздался бессильный, еле слышный хлопок.

Я видел, как Тави рискованно жмется к самому борту.

Джек, а это действительно был он, прошел очень близко. Мне показалось, что он зловеще скалит зубы.

«Мустанг» мчался на предельной скорости, возможной при таком волнении. Косте часто приходилось убавлять обороты моторов, особенно когда мы взлетали на гребень. Достигнув вершины волны, катер срывался, летел по воздуху с десяток метров и шлепался о воду, поднимая фейерверк брызг и зарываясь носом так, что вода прокатывалась через кабину.

Тави и Протей держались возле «Мустанга». Один с правого борта, другой с левого. Через двадцать минут гонки они стали отставать, так как волна прошла круче и им приходилось большие расстояния проплывать под водой, так же как и нам пробивать волны.

Косатки со всех сторон замелькали в бушующем море. Все ближе, смелее они подходили к нам. Дельфины замолчали, приготовившись к последней схватке. А может быть, они все еще надеялись на наше могущество, которое они считали беспредельным?

Из иллюминатора хлестнула упругая струя воды, обдав нас с головы до ног.

Костя только мотнул головой, что-то отвечая Пете Самойлову, летящему на «Колымаге», и ребятам, спешащим к нам на катерах.

Нас снова накрыло волной. В мутном зеленом свете через крышу прозрачной кабины я увидел силуэты дельфинов, над ними мелькнула длинная тень косатки.

Трудно сказать, почему медлили косатки. Возможно, Черный Джек считал, что дельфинам все равно не уйти, и вел с ними жестокую игру. Или же он опасался, нет ли у нас про запас какого-нибудь неожиданного оружия. Схватки научили Джека осторожности. Так или иначе промедление врага спасло Тави и Протея.

— Идиоты! — сказал Костя, поворачивая рычажок на панели управления, и скомандовал в гидрофон: — Заходите в санитарный отсек, на корме, сбоку, скорее!

— Кого ты имеешь в виду? — спросил я. — И о каком отсеке ты говоришь?

— Идиоты мы с тобой, — Костя с облегчением вздохнул и улыбнулся. — И ты и я. Забыли, что идем на санитарной машине с кабиной для перевозки больных дельфинов. Они уже там! Прекрасно! — Костя поставил рычажок на панели управления в прежнее положение и посмотрел на экран локатора. Прямо на нас двигалась зеленая, искрящаяся точка. Костя слегка отвернул в сторону. Точка устремилась теперь под углом к «Мустангу»: одна из косаток шла на таран. Через несколько мгновений она врежется в борт и пробьет обшивку. Я, как загипнотизированный, смотрел на зеленую точку. Костя повернул катер прямо на атакующую косатку. Я закрыл глаза и впился руками в поручни, ожидая страшного толчка. Катер только сильно вздрогнул. Косатка прошла, лишь слегка задев «Мустанг» по правому борту. В последний момент Костя ухитрился увильнуть от прямого удара.

Атака следовала за атакой. Черный Джек, наконец, понял, что «Мустанг» не может постоять за себя.

Все время нас дружески подбадривали ребята, идущие на выручку, хотя они находились еще очень далеко, потому что косатки не дали нам повернуть к острову, и мы уходили от него на предельной скорости, возможной при таком ветре и волнах. Все надежды мы с Костей возлагали на Петю и Ки, летевших на «Колымаге». Они уже несколько раз пронеслись где-то над нами и, как радостно сообщил Петя Самойлов, высыпали «прямо нам на голову» два контейнера ампул с усыпляющим ядом. И промазали, что было не мудрено при таком ветре и значительной высоте, на которой шла «Колымага». Ниже опуститься они не могли без риска рухнуть в бушующий океан.

Я предложил Косте прорваться из окружения и идти навстречу спасателям. Костя покачал головой.

— На повороте мы потеряем скорость, и тогда…

Действительно, все наше спасение теперь было в скорости. Косатки вряд ли могли протаранить «Мустанг», не имея преимущества в скорости.

Время от времени корпус нашего катера вздрагивал: то одна, то другая косатка выжимала все, что могла, и ударяла носом в корму. С борта зайти им уже не хватало сил.

— Выдохлись, — сказал Костя, не спуская глаз с залитого водой стекла.

Волны стали выше, а склоны их более пологими. С пенистой вершины «Мустанг» прыгал теперь еще дальше. От ударов о воду гудело в голове, сиденье податливо уходило вниз, и поэтому экран эхолокатора, за которым я следил, взлетал вверх. Я боялся за жизнь Тави и Протея: хотя стены отсека покрывал толстый слой губчатого пластика, к тому же там поддерживался необходимый уровень воды, все же кабина рассчитывалась на перевозку в ней дельфинов не на такой скорости.

На экране видеофона появилось лицо Лагранжа. Он улыбался несколько виновато и беззвучно шевелил губами. Наконец, поняв, что мы его не слышим, он сделал движение руками, показывая, что надо медленно разворачиваться вправо. «Мустанг» сорвался с гребня волны, шлепнулся так, что у меня потемнело в глазах, и экран погас.

Хотя «Мустанг» и был рассчитан на всякие передряги, наверное, сказалась старость, а может быть, его давно подтачивали какие-то кибернетические болезни, и вот отказали его речь и зрение.