Остров за островом - [77]

Королевские пингвины исчезли с Фолклендских островов лет пятьдесят назад. Иногда какой-нибудь пингвин заплывал по ошибке в Порт-Стэнли, где тут же попадал в руки любителей животных. За три дня пингвины становились ручными, но кормить их приходилось силой. Несколько королевских пингвинов селились на Нью-Айленде у Агнес. В том году, когда мы были на архипелаге, один из них, Чарли, вернулся к Агнес вместе с женой и поселился поблизости. При виде Агнес он всегда вытягивал шею и начинал трубить. Он требовал, чтобы она с ним здоровалась, несмотря на то что был занят высиживанием потомства.

Недавно королевские пингвины впервые вернулись на архипелаг в большом количестве, и фолклендцы, у которых проснулся интерес к птицам, радостно приветствовали их возвращение. Первые королевские пингвины вышли на берег Волинтира и устроили свое гнездовье между двумя большими колониями ослиных пингвинов. И поскольку потомство через год или два непременно возвращается в родную бухту, «королевский двор» Волинтира насчитывает теперь около шестидесяти птиц.

Когда мы в первый раз в октябре приехали на Волинтир для разведки, была весна. Ослиные пингвины сидели на яйцах, вернее лежали на них. Они были крайне раздражены далеко не королевским поведением своих королевских соседей. Разделившись на два взвода, королевские пингвины в своей словно источенной молью форме занимались военными упражнениями.

Один взвод составляли «рекруты», вылупившиеся в прошлом году. Плотным строем эти раскормленные юнцы ходили вперевалку среди ослиных пингвинов. Им предстояло ждать еще несколько месяцев, пока у них израсходуется слой жира и их водонепроницаемый костюм будет готов для первой рыбной ловли. Из своей казармы они могли видеть вдали линию горизонта. Порой они выстраивались рядами и махали короткими крыльями, словно приветствуя голубые волны.

Второй взвод линял. Тяжелая пора в жизни каждой птицы! Даже Бьерн отметил, что они выглядели оборванными. Пингвины стыдливо прятались от посторонних взглядов. Но если им случалось проходить мимо сидящих на яйцах родственников, те своими острыми клювами злобно рвали в клочья королевские одежды. В воздухе летал черный пух с тела и желтый — с макушки. Линяющие пингвины не едят и не могут купаться. Они все время только стоят, похожие на большие неряшливые птичьи пугала. Большинство из них предпочитает засунуть голову под крыло и делать вид, что спит.

Теперь, в конце января, картина изменилась. Птенцы королевских пингвинов уже ушли в море и их место заняли толстые птенцы ослиных пингвинов. Когда родители возвращались с рыбной ловли, дети долго гоняли их по улицам королевской колонии, где короли, одетые в элегантные летние костюмы, сидели на яйцах, предавались любовным играм, болтали… Теперь настала очередь королевских пингвинов жаловаться на соседей.

Двадцать два королевских пингвина стояли, выстроившись в круг, на расстоянии длины клюва друг от друга. Их блестящие, как шелк, костюмы свисали над голыми ногами, большие пальцы ног торчали вверх. Нижняя часть «костюма» оттопыривалась, точно набитый карман. Там под складкой кожи лежало круглое яйцо. Когда его нужно было увлажнить или перевернуть, складка поднималась подобно занавесу в театре.

Было решительно невозможно понять, кто несет ответственность за насиживание — «король» или «королева». Сперва мне показалось, что я научился различать их пол по зрачкам. По синеногим олушам Галапагосских островов я уже знал, что величина зрачка бывает иногда единственным признаком, позволяющим отличить самку от самца. У самки зрачок значительно больше. Но у королевских пингвинов Фолклендских островов встречались зрачки и четырехугольные, и шестиугольные, и даже восьмиугольные. В конце концов я понял, что форма зрачка не имеет отношения к полу и зависит лишь от направления светового потока. По-моему, пингвинам и самим порой было трудно разобраться в поле друг друга.

Неудавшееся сватовство

В стороне от сидящих на яйцах «королей» ходили незанятые птицы и те, которые еще пребывали в поре сватовства.

После семи недель насиживания, в течение которых каждый супруг выполняет свою работу, из яйца слышится первый писк. Будущий родитель поднимает свою кожную складку и, согнувшись дугой, смотрит, не из его ли яйца выклевывается птенец. Потом он снова опускает занавес и, задрав к небу клюв, делает вид, что ему безразлично, что счастливым родителем оказался сосед, а не он.

Мне удалось, правда не сразу, присутствовать при акте рождения. Из щелки между черными ногами и складкой кожи выглянула крохотная черная головка. Морщинистая шея вытянулась на несколько сантиметров. Мать, мне по крайней мере показалось, что это была мать, склонилась и передала птенцу на кончике клюва первую каплю воды или рыбьего жира. Головка тут же спряталась под складку, но вскоре снова выглянула и пискнула несколько раз. Маленький клювик дрожал, словно искал кого-то. Материнский клюв тотчас снова опустился вниз; он был слегка прикрыт. Малыш постучал по маминому клюву, пощекотал его, постучал в края, и спустя некоторое время пингвиниха отрыгнула «рыбную тефтельку» величиной в мелкую монету. Она упала прямо в горло малютке. Первый завтрак был подан.