Остров яблок - [2]

Николай отхлебнул текилы, поморщился, отодвинул стакан, и решительно начал:

– Итак, начнём с начала. Там было всё прекрасно. Дул южный ветер…

+

Крым, Коктебель

20 мая 2004 г.

Дул южный ветер. Самый хороший. Он и в любом другом месте – удача. Всегда тёплый, лёгкий, несущий дыхание синих морей, всегда непостоянный, как юная красавица… Только что она глядела тебе в глаза, и смеялась, и заигрывала, и звала, и вот уже нет её, ты оглядываешься, а она танцует, прижавшись к наглому толстяку, поводит бёдрами, кусает пухлую нижнюю губу, а толстяк вытирает платком вспотевшую лысину и прикидывает в уме, в какую сумму обойдётся ему это знойное чудо. Лучший из всех – южный ветер, опасный и сладкий.

Он приходит с моря. Крымская степь под горячим майским солнышком нагревается, тёплые слои воздуха уходят вверх, давление падает, и сюда устремляются чуть более прохладные и влажные воздушные массы с юга, с воды, согреваются над горячей степью и тоже уносятся в небо. Гора Узун-Сырт неподалеку от Коктебеля – взлётная полоса. Здесь всё парит, сквозит, взлетает. Рай для чокнутых летунов. Они собираются здесь сотнями со своими дельтапланами и ловят потоки.

20 мая 2004 года около гостиницы «Бриз» в Коктебеле остановился микроавтобус, и двое парней, выбравшись из его нутра, принялись деловито перетаскивать в холл ящики и сумки. Сделав по четыре ходки, они расплатились с водителем и направились к стойке – устраиваться на постой. Один невысокий, худощавый, темноволосый, скуластый. Второй чуть повыше, пухлый, белобрысый, улыбчивый.

Протянули паспорта девушке за стойкой. Куйбышев Николай, 24 года, москвич. Заботин Михаил, столько же, оттуда же. Да, москвичи, причем оба не женаты, не зевай, девушка! Девушка смеялась, прикрывая рот рукой, попутно вписывая постояльцев в толстую тетрадь, разлинованную шариковой ручкой. Пальцы у девушки синие, в пасте, глаза блестят, ей приятны комплименты и шутки этих двух симпатичных парней, столичных небожителей.

– Мы кино тут снимать будем.

– А где же ваши артисты?

– Артистов мы наберём. Вот вас можем снять. У вас глаза очень красивые.

– Нет, правда кино?

– Правда, правда.

Общительный пухлый Миша не отстаёт. Сумрачный его друг, получив ключ от номера, отошёл к багажу, а этот проныра всё ещё тут, выспрашивает, подбивает клинья. Что делаете вечером? Не замужем? Тёплая ли вода в море? Где тут можно затусить? Сколько стоит сухое вино у вас в баре? Да, а что там за толпа? Дельтапланеристы? Класс! Они как раз нужны, ради них и приехали, их нужно снять… Впрочем, об этом потом. Пока, девушка, как вы говорите? Ирочка? Прелесть какая, пока, до вечера, до сладких сумеречных встреч под сенью фикусов приморских, нет, я не поэт, я оператор, пока-пока.

Миша устремился в бар, махнув рукой компаньону. Тот сморщился и принялся перетаскивать багаж в номер.

В баре сидела весёлая и на удивление трезвая компания – на столах сок, на лицах улыбки, одеты по-спортивному, общаются легко. Любителей костров и палаток узнаешь сразу.

Миша сориентировался за секунду:

– Физкультпривет! Ребят, вы на Узун-Сырт?

Компания ответно зашумела. Через минуту всё стало ясно: они из Питера, он из Москвы, они на сборы, летать на парапланах, он снимает клип про полёты. Познакомились. Ему нужно снять… Как бы это лучше сказать… Ну, чтобы небо было синее, и чтобы в кадре был дельтаплан… Парапланы? А не один ли чёрт? Это типа парашюта?.. Без разницы. Желательно, чтобы девушка летела, и волосы развевались, вот как у тебя, как, прости? Надя, да, точно, Надя! Такие волосы – это класс!

Надя была и в самом деле хороша. Тонкая, стройная, с высокой грудью и роскошной гривой натуральных, некрашеных, пшеничного тона волос. Один маленький недостаток открылся при более подробном рассмотрении: у девушки глаза оказались разными. Нет, форма одинаковая и весьма приятная, и вообще лицо милое, если сбоку смотреть, хоть слева, хоть справа. А как прямо глянешь – чудно. Один глаз коричневый, другой зелёный. Точнее, не весь глаз, а большое пятно, почти во всю радужку. Надя знала эту особенность своей внешности и старалась не поворачиваться к собеседнику анфас, опускала лицо, комплексовала.

– А ты тоже летаешь?

– Надюха у нас мастер. Она тут всем форы даст, – ответили за неё друзья.

Девушка смущалась, крутила головой. Но какая женщина не мечтает о съёмках? К тому же, в синем-синем крымском небе, на фоне красного крыла, под ласковыми потоками южного ветра, а? Тем более, когда так настойчиво уговаривают: «Клип получится потрясающий, я тебе точно говорю, это просто находка, соглашайся…»

Надя согласилась. Миша говорил и говорил, и даже брал за руку, и компания не возмутилась. Пары у девушки не было, ребята немного переживали за её одиночество. Пусть этот чижик из Москвы поухаживает за нашей Надюхой, что такого?

Через час раскрасневшийся ухажёр ворвался в свой номер. Между двух кроватей на ковре высилась пирамида: штативы, ящики с аккумуляторами, баул с камерой, сумки со шмотками. Спутник Миши стоял около открытой балконной двери, вдыхал незнакомые южные ароматы, проникающие с цветущих склонов.

– Колька, всё пучком! Я договорился про съёмки!