Остров водолазов - [19]

Ежась и дрожа, пряча руки в карманы, мы с Аркадием стояли около глухого, с холодными металлическими поручнями фальшборта и перебрасывались отрывочными фразами.

— Странный человек этот Белов, — сказал Аркадий, — тоже мне моряк — тихоня и семьянин.

— Нда, — согласился я. — Исполнителен, аккуратен — не более.

Прошли мыс Поворотный. В круглом отверстии иллюминатора сгустилась сиреневая мгла. Звонкая вода стучала о железо.

Ночью на пароход обрушился ветер. «Бира» валилась с борта на борт. Рюкзак Аркадия упал и, как черепаха, медленно странствовал по полу. Я лежал на койке, ощущая сладковатый вкус обильной слюны во рту и непривычную, лишенную боли, тяжесть в голове. Легкомысленность нашего путешествия представилась в этот момент мне особенно отчетливо.

В полночь «Бира» изменила курс. Иллюминатор оказался неплотно закрытым. В минуту стол залило струями соленой воды.

Я встал, плотно завертел барашки иллюминатора, потушил свет и, ощущая неодолимые позывы к икоте, повалился на койку.

Ветер стих так же неожиданно, как начался. Размахи «Биры» уменьшились и под утро совсем прекратились. Стук волн стал еле слышным.

Мы сидели за столом и по очереди играли в шахматы.

— Так что там за история на Шикотане? — спросил Аркадий. — Что вы будете расследовать?

Белов внимательно осмотрел положение фигур на доске.

— Столкновение, — нехотя произнес он.

— Сложный случай?

— И да и нет.

Вот что рассказал Белов. Он рассказал только внешнюю сторону событий, не касаясь спорных или неясных моментов и не пытаясь делать выводы.

Это случилось июньским днем, когда над островом повис туман. Рыболовный траулер «Заная» сдал улов, закончил разгрузку и, не дожидаясь улучшения видимости, отошел от причала. Со стороны Кунашира к острову в это время подходил малый танкер «Тис». Они шли в тумане навстречу друг другу и наблюдали один другого на экранах локационных станций.

— Корабли расходятся левыми бортами, — сказал инспектор. Он повторил: — Они должны расходиться левыми бортами во всех случаях, когда идут прямо или почти прямо друг на друга.

Когда порыв ветра поднял туманную пелену, капитаны траулеров увидели то, что давно представлялось им ясным из дрожания зеленых пятен на экранах локаторов. Каждый увидел то, что хотел увидеть.

Капитан «Тиса» увидел судно, идущее прямо на него и для предупреждения столкновения приказал положить руль вправо. «Тис» покатился вправо, освобождая, как думалось капитану, дорогу встречному траулеру.

Капитан «Занаи» увидел нечто иное. Он увидел судно, идущее немного правее его курса, немного, но достаточно, как утверждал капитан, для того чтобы благополучно разойтись, не прибегая к маневрированию. Он не изменил курс траулера и тогда, когда «Тис» начал, резко поворачивая, пересекать его путь. Он не успел ничего изменить, и железный форштевень «Занаи» со скрипом врезался в хрупкий борт танкера.

Не было жертв, оба судна ушли своим ходом на ремонт, комиссия определила ущерб. Они не могли быть оба правы или оба неправы — два капитана: заумные в первом чтении, статьи Правил не оставляли места для двойственных толкований.

— Один из капитанов обязательно виноват? — спросил Аркадий.

— Обязательно, — ответил Белов, и в глазах его вспыхнул огонь веры. — Всегда, при всех столкновениях, есть нарушение Правил.

Он достал из портфеля тоненькую книжку в сером переплете и помахал ею в воздухе.

— Это «Правила предупреждения столкновения судов». Они родились вместе с кораблями. Нельзя столкнуться, не нарушая Правил.

Я важно кивнул. Я разделял перу Белова в непогрешимую истину Правил, над хитроумным усовершенствованием которых бились столетиями моряки…

— Когда это было? — спросил Аркадии.

— В начале мая.

— Но почему вы должны ехать из Владивостока расследовать случай, который наверняка сразу же был расследован другими, на месте, по горячим следам.

Белов кивнул.

— Столкнулись рыбник и строитель, а наша инспекция межведомственная. Расследование было. В районе лова был инспектор, который произвел следствие и сделал выводы. Он признал виновным капитана «Занаи».

— Почему?

Белов помедлил. Фигуры Аркадия нависали над его шахматным бастионом. Еще ход — и они обрушатся на черного короля.

— Есть правило, — сказал он. — Во время расследования проверяются судовые журналы за последние три месяца. Судовой журнал «Занаи» велся с грубым нарушением правил. Значит, в истинность записей, относящихся к столкновению, верить тоже нельзя.

— Шах! — сказал Аркадий и снял конем пешку.

Белов положил короля.

— Записи в судовых журналах «Тиса» и «Занаи» противоречат друг другу, — сказал он. — Радиолокационные станции на судах были исправны, но показания станций явно записаны в журналы позднее, после столкновения.

— Что же вы думаете делать?

Белов промолчал.

Я отказался от партии и, лежа на койке, стал читать тоненькую брошюру, изданную во Владивостоке краеведческим музеем и посвященную наименованиям бухт и заливов Приморья.

История маленькой бухты, мимо которой предстояло пройти следующей ночью «Бире», поразила меня. Это была история бухты Грассевича, бухты, названной по имени рядового геодезиста, производившего в начале нынешнего века работы по уточнению карт Приморья.