Остров в огне - [22]
В его поместье жила хорошенькая квартеронка, дочь отпущенного на свободу раба. Вальенте пылко влюбился в красавицу, отличавшуюся к тому же дивной добротой. И, махнув рукой на сплетни, он, считая, что нельзя упускать счастье, женился на ней. Бог ты мой! Что тут поднялось! Все белые в провинции восприняли это как личное оскорбление, пощечину — ведь для них цветные ничем не отличались от животных.
Вальенте никак не отреагировал, выразив тем самым глубокое презрение к раздававшимся со всех сторон воплям, и стал кумиром цветного населения.
Вскоре жена подарила ему сына, нареченного Карлосом. К великому несчастью, рождение ребенка, что должно было еще больше укрепить и так прочные узы, связывавшие белого и квартеронку, стоило матери жизни. Через неделю не стало обаятельной женщины, той, кого Бог наградил красотой, любовью и преданностью.
Отца охватило отчаяние, какое не выдерживают даже самые сильные. Вальенте наверняка наложил бы на себя руки, если бы не бедный малыш, не по своей вине ставший причиной смерти. Постепенно Вальенте пришел в себя и посвятил жизнь мальчику.
Время — лучший лекарь — приглушило боль, успокоило. А потом пришло и утешение. Израненное сердце Вальенте не устояло перед обаянием, чарующим обликом дальней родственницы семьи Агиларов.
На редкость красивая девушка с незаурядным умом была сиротой. Ее родителей нес вихрь революции, когда гибли и ее противники, и ее сторонники. Мятеж лишил ее и состояния.
Глубоко порядочная, бескорыстная девушка полюбила Вальенте не за богатства, а за человеческие качества. Став его женой, она родила Долорес.
Обожая дочь, она тем не менее заменила мать и оставшемуся сиротой Карлосу. Разве это не говорит о благородстве? Тем более что она знала, что его мать была квартеронкой, цветной. Но для нее самый несправедливый и беспощадный предрассудок, порожденный рабством и ставший его воплощением, просто не существовал.
Агилар вообще-то мог быть прекрасным человеком, если бы только не его чувство превосходства и презрения к черным. Правда, был он также и груб, вспыльчив, необуздан, но эти недостатки окупались искренностью, честностью, великодушием, признаваемыми даже врагами.
Нельзя забывать и о том, что Агиларов и Вальенте связывала многолетняя дружба. Нет поэтому ничего удивительного, что при первой возможности они восстановили прежние отношения. На свадьбе все было забыто, и семьи стали вновь встречаться.
Единственная дочь дона Маноэля Агилара-и-Вега по имени Кармен была лишь на год старше Долорес Вальенте. Привыкшие с пеленок жить рядом, трое детишек любили друг друга и никогда не разлучались. Дон Маноэль не видел ничего плохого в том, что маленький метис Карлос постоянно играл с его дочерью. Да ведь, между прочим, белые охотно нанимают для своих ребятишек черных нянек. Аристократы, в жилах которых течет голубая кровь, не брезгуют молоком чернокожих кормилиц. Разве оно чем-нибудь отличается от молока коровы, козы или другого млекопитающего — рассуждают даже отъявленные расисты.
Они не имеют ничего против, если их отпрыски общаются с детворой негритянок. Для белых малышей они такая же забава, как собачка, пони или говорящая кукла. Что тут плохого? Игрушка, и все тут.
В общем, дон Маноэль не видел разницы между юным Карлосом Вальенте и обезьянкой. Просто живой паяц, всегда готовый развлечь его любимую Кармен.
В будущем обстоятельства сложатся так, что сама жизнь отомстит за незаслуженные страдания маленького метиса и заставит высокомерного испанца пожалеть о презрительном отношении к мальчику.
А пока дети росли, чувства их крепли, ребята были просто необходимы друг другу.
Карлос, конечно, всей душой любил сестру. Он бы жизни не пожалел ради ее счастья — чтобы ничто ее не огорчило, не опечалило, не заставило плакать. Он жалел Долорес еще и потому, что в десять лет она потеряла мать, умершую от желтой лихорадки! Но Кармен… ради Кармен он готов был перенести любые страдания, преодолеть любые трудности, подвергнуться любым испытаниям… Кармен была для него божеством, ей он поклонялся, не размышляя, как фанатик.
Если Кармен грустила, Карлос плакал. Она смеялась — он прыгал от радости. Она пела какую-нибудь креольскую песню — он приходил в такой восторг, что забывал о небе, птицах, цветах, деревьях. Вернее, пение подружки переносило его в другой мир. Чтобы выполнить малейшее желание Кармен, Карлос готов был все перевернуть вверх ногами.
Однажды она увидела великолепную орхидею на самой верхушке гигантской акации. Вероятно, ей захотелось понюхать цветок. На следующий день Карлос, весь в царапинах и ссадинах, но бесконечно счастливый, принес ей этот подарок. Он чуть не сломал себе шею, весь исцарапался, продираясь через колючие лианы. Но Кармен улыбнулась, и боль прошла.
Каждое ее слово, жест, взгляд приводили Карлоса в восторг. Пустячная жалоба, нахмуренные бровки вызывали отчаяние. Если бы на ее ресницах навернулась слезинка, он бы заболел. Горячий, порывистый и даже необузданный, Карлос становился нежным, мягким, сдержанным в присутствии Кармен, которую пугал неровный характер друга.
