Остров. Тайна Софии - [95]

«Как обычно, – подумала Мария. – Сначала Анна говорит, что придет, но в последнюю минуту все срывается».

Гиоргис уже успел привыкнуть к такому поведению старшей дочери, но Марию подобное пренебрежение чувствами человека, который столько сделал, чтобы воспитать их, по-прежнему раздражало.

Несколько недель спустя Мария решила, что ей нужно чем-то заняться. Она взяла с полки свою старую тетрадь с рецептами целебных снадобий. На первой странице аккуратным девическим почерком было написано: «Для лечения и исцеления». Какими же наивными и далекими от реальности были эти оптимистические слова, когда речь шла о лепре! Но обитатели Спиналонги страдали и от других болезней – от расстройств желудка до простуды, и если она сможет лечить их так же успешно, как делала это в своей прошлой жизни, то принесет товарищам по несчастью большую пользу.

Когда в гости к Марии приехала Фотини, девушка полчаса увлеченно рассказывала подруге о своих планах. Она решила, что с наступлением весны начнет поиски целебных трав, которые могли расти на этом пустынном скалистом островке.

– Даже на известняковых утесах, на которые попадают соленые брызги, наверняка немало шалфея, ладанника, майорана, розмарина и тимьяна, – говорила она. – Это почти все, что нужно для лечения основных болезней, а то, что не найду, я попытаюсь вырастить на участке. Необходимо одобрение доктора Лапакиса, и как только я получу его, то размещу объявление в «Звезде Спиналонги».

Фотини радовалась, видя, что даже в такой холодный и ветреный день подруга оживлена и полна энтузиазма.

– А теперь расскажи, что происходит в Плаке, – сказала Мария, помятуя, что любое общение – это прежде всего диалог.

– Почти ничего. Мать говорит, что Антонис по-прежнему мрачен и что с таким характером ему сложно обзавестись женой, а Ангелос на прошлой неделе познакомился в Элунде с девушкой, которая ему, похоже, очень понравилась. Так что, возможно, вскоре мои братья-холостяки станут женатыми мужчинами.

– А как насчет Маноли? – тихо спросила Мария. – Он бывает в Плаке?

– Вообще-то Антонис уже давно не видел его в поместье… Мария, скажи, ты тоскуешь по нему?

– Возможно, тебя это удивит, но я скучаю намного меньше, чем ожидала. Я вспоминаю его только тогда, когда мы говорим о Плаке. Мне даже немного стыдно, что я так быстро его забыла. Как ты думаешь, это плохо?

– Ничего плохого я не вижу. Наоборот, это даже хорошо.

Весь предыдущий год Фотини выслушивала рассказы Антониса о женихе Марии и потому считала Маноли человеком ненадежным. Она понимала, что чем быстрее Мария выбросит молодого человека из головы, тем лучше для нее, ведь теперь о браке не могло быть и речи.

Мария опустила глаза на увеличившийся живот подруги.

– Он пинается? – спросила она.

– Да, – ответила Фотини. – Почти постоянно.

Она была уже на девятом месяце, и путешествия на Спиналонгу становились для нее опасными.

– Наверное, тебе не стоит навещать меня, – заметила Мария. – Если море будет неспокойным, ребенок может родиться прямо в лодке.

– Сразу после родов я опять приеду к тебе, – заверила ее Фотини. – И обещаю, что буду постоянно писать.

Мария с Гиоргисом уже успели выработать порядок встреч. Несмотря на то что иногда Гиоргис приезжал на Спиналонгу несколько раз в день, Мария хорошо понимала, что так часто встречаться с ним не стоит. Зачем делать вид, что жизнь идет как раньше, если это не так? Отец и дочь решили, что будут видеться трижды в неделю – по понедельникам, средам и пятницам. Этих дней девушка всегда ждала с нетерпением: по понедельникам к ней обычно приезжала Фотини, по средам на Спиналонге бывал доктор Кирицис, а в пятницу она встречалась с отцом.

В середине января Гиоргис привез радостную новость, что Фотини родила сына. Мария потребовала рассказать все, что ему известно о родах и ребенке.

– Как его назвали? – допытывалась она. – Как он выглядит? Сколько весит?

– Его назвали Матеосом, – ответил Гиоргис. – Выглядит он как обычный малыш, а сколько весит, я понятия не имею. Наверное, где-то как пакет с мукой.

За неделю Мария вышила крошечную наволочку с именем и датой рождения ребенка и набила ее сушеными листьями лаванды.

«Положи это в колыбель, – написала она Фотини. – Так он будет лучше спать».

В апреле приезды Фотини на Спиналонгу возобновились. Новые обязанности оставляли мало свободного времени, но она по-прежнему знала все, что происходит в Плаке, – кто с кем поссорился, кто куда ездил и когда вернулся. Марии очень хотелось узнать последние новости, но с неменьшим интересом она выслушивала рассказы обо всех тяготах и радостях материнства. Фотини тоже интересовало все, что происходит на Спиналонге, так что их свидания продолжались больше часа, и все это время они говорили без умолку.

Встречи с доктором Кирицисом по средам были совсем другими. В его присутствии Мария всегда ощущала некоторую неловкость: ей трудно было забыть, что именно он поставил ей диагноз, и она постоянно вспоминала слова доктора: «В вашем организме присутствует лепра». Они обрекли ее на существование живого мертвеца, но именно доктор Кирицис дал ей слабое обещание, что однажды она полностью излечится. Марии было нелегко: доктор ассоциировался с самым плохим, что случилось в ее жизни, и одновременно с надеждой, что в будущем все станет хорошо.