Остров. Тайна Софии - [111]

На похороны все население острова обычно собиралось в церквушке Святого Пантелеймона. Священник проводил службу, стоя на пороге, – так чувство скорби могли разделить не только те, кому удалось войти в прохладное в любую жару помещение, но и те, кто оставался снаружи, под палящим солнцем. После того как усопшую отпели, покрытый цветами гроб понесли вверх по главной улице, мимо больницы и многоквартирной «коробки». Длинная процессия достигла северной, ненаселенной части острова, где камни сыпались с крутых обрывов в темные, как река Стикс, воды. Путь был неблизким, и некоторые старики преодолели его на осликах с деревянными седлами, в то время как другие шли медленно, останавливаясь передохнуть, и пришли на кладбище уже после того, как тело было погребено.

Шла последняя неделя июля. Двадцать седьмого числа отмечался день Святого Пантелеймона, но некоторые сомневались, стоит ли устраивать празднество. С одной стороны, совсем недавно отошел в мир иной один из наиболее любимых и уважаемых членов общины, а значит, святой исцелитель страждущих не выполнил то, чего от него ждали. С другой стороны, после того как колонистам стали колоть дапсон, здоровье многих из них заметно улучшилось: на теле перестали появляться новые пятна, а чувствительность постепенно возвращалась в онемевшие конечности. Так что они имели полное право считать, что в их жизни свершилось чудо. И большинство склонялось к тому, что празднование дня святого не следует отменять даже из-за потери друга.

За день до праздника были испечены особые караваи и печенье, а утром и днем многие отправились в церковь, чтобы поставить свечу и помолиться. Вечером начались танцы и пение мантинад. Праздник проходил гораздо веселее, чем большинство религиозных фестивалей последнего времени – когда ветер начинал особенно сильно дуть в сторону Плаки, до жителей деревни даже долетали звуки лиры и бузуки.

– Людям нужна надежда на будущее, – сказала Мария Кирицису в следующую среду, когда он сидел за столом в ее кухне. – Даже если они не уверены, что оно будет хорошим.

– Скажите, о чем сейчас говорят островитяне? – спросил доктор.

Мария выполняла для него роль окна в подлинную жизнь колонии.

– Пока еще никто не обсуждает отъезд с острова, – ответила девушка. – Наверное, все понимают, что говорить об этом слишком рано. Но настроение людей меняется. Те, кому еще не колют новое лекарство, с нетерпением этого ждут: они уже поняли, что оно действует.

– Оно и впрямь работает, – подтвердил Кирицис. – Может показаться, что дапсон действует слишком медленно, но я обещаю: уже скоро вы заметите разницу.

– А насколько скоро? – поинтересовалась Мария.

До сих пор они ни разу не обговаривали вопрос, как долго может длиться курс лечения.

– Даже после того как болезнь перейдет в неактивную стадию, надо будет продолжать лечение еще год или два. Все зависит от состояния пациента, – ответил Кирицис.

Они посмотрели друг другу в глаза. На фоне всей истории этой болезни – одной из первых, известных человечеству, – один или два года были лишь кратким мигом. Но Кирицису это время сейчас казалось вечностью – как и Марии. Но вслух никто своих мыслей не высказал.

Природа как будто стремилась поддержать равновесие между жизнью и смертью – в конце августа стало известно, что у Анны родилась девочка. Марии эту новость сообщил в пятницу Гиоргис. Старый рыбак рассказал, что он пока еще не видел свою внучку, а само известие принес ему накануне вечером Антонис. Роды проходили тяжело – последние недели беременности Анна проболела, да и схватки продолжались чуть ли не сутки. И хотя молодая мать была очень слаба, доктор заявил, что ее здоровье быстро восстановится и вскоре она сможет родить еще одного ребенка. Правда, в планы Анны это абсолютно не входило… К счастью, девочка родилась здоровой и полной сил.

Рождение ее несколько смягчило чувство Александроса Вандулакиса к Гиоргису, и он решил, что настал удобный случай возобновить отношения, – Гиоргис и без того достаточно долго пробыл в немилости. Спустя несколько дней после родов его пригласили на крещение, которое должно было состояться на следующей неделе. После крещения решено было устроить праздник с танцами – тем более что повод был более чем серьезный: появление наследницы Вандулакисов после десятилетнего напрасного ожидания стало событием не только для членов семьи, но и для многих их знакомых и работников. Никому не хотелось, чтобы оборвался род землевладельцев, на протяжении нескольких поколений обеспечивающий местных жителей работой. А раз Анна Вандулакис смогла родить одного ребенка, не приходилось сомневаться, что вскоре на свет появятся и другие – например, наследники мужского пола. И тогда естественный порядок вещей будет восстановлен.

Крещение новорожденной состоялось в той же церкви, где за девять лет до этого венчались Анна и Андреас. «Как много воды утекло с тех пор», – думал Гиоргис, в ожидании прихода дочери и ее мужа с ребенком сидя на жесткой деревянной скамье в глубине церкви. Кроме него, здесь было еще несколько десятков человек. Гиоргис постарался прийти как можно позже и сейчас, ссутулившись, сидел в своем видавшем виды пиджаке – ему не хотелось вступать в разговор с членами семейства Вандулакис, с которыми он не виделся два года. Когда он пришел, Александрос и Элефтерия уже сидели в переднем ряду. Рядом с ними был Маноли, что-то оживленно втолковывавший тем, кто сидел за ними. Его слушатели дружно разразились смехом – судя по всему, Маноли рассказывал очередной веселый случай из своей жизни. Он был все тем же белозубым красавчиком, каким его помнил Гиоргис, лишь волосы стали чуть длиннее. «Должно быть, он тосковал по Марии, раз не смог найти себе жену», – подумал Гиоргис.