Остров Таусена - [41]

Москвичи невольно переглянулись. Таусен заметил это, насторожился. Тогда Цветков резко переменил разговор.

— А какой умный пес Отто! — заметил он. И шутливо прибавил: — Он даже русский язык понимает. Вы к нему обращались по-русски в лаборатории, и он вас великолепно понял.

Таусен рассмеялся:

— Он интонации прекрасно чувствует и понимает. Еще маленьким щенком он проявил большие способности и привязанность ко мне. Я с ним был жесток: оперировал его для экспериментов — правда, под наркозом, но все же у него сохранились неприятные воспоминания об операционном столе и инструментах. Но он был уж очень подходящим экземпляром для опытов… И они дали, как видите, значительный результат…

Глава 14. Таинственные выстрелы

После обеда, когда за окном сгустились сумерки и в комнате зажгли свет, Таусен признался, что очень устал от ночных событий и сегодняшней охоты.

— Да и вам, мои молодые друзья, не мешает отдохнуть.

— Послушай-ка, — сказал Гущин Цветкову, как только они остались одни, — зачем ты дал мне знак молчать?

— Когда это? — не сразу понял Цветков.

— Когда я чуть не сказал о наших гигантах.

— А зачем? Сам увидит. Тогда это будет убедительнее. Ведь ему кажется, что он неслыханную вещь сотворил. И вдруг так его разочаровать! Нельзя же без подготовки — десять лет он был оторван от мира…

— Ты, пожалуй, прав.

— Ну вот. А тогда это будет нагляднее, и, главное, огорчение смягчится радостью, что он опять в широкой человеческой среде, что сможет работать вместе с большими учеными.

— Ты убежден, Юра, что мы скоро будем там и что он отправится с нами?

— Безусловно. А ты?

— И я тоже убежден.

Внезапно Цветков схватил Гущина за руку, глаза его потемнели.

— Что ты, Юра! — удивился Гущин.

Цветков приложил палец к губам, делая знак молчать.

И тогда они услышали слабый, отдаленный звук выстрела.

— Это второй, — шепнул Юрий. — Скорей на крыльцо!

Они выбежали из дома. Морозный ветер слегка пощипывал лицо.

И вдруг в тишине со стороны бухты раздалось еще несколько смягченных расстоянием выстрелов.

— Кто может там стрелять? Ведь наши все дома, — удивился Гущин.

Он бросился в дом, схватил ружье, вернулся и выстрелил подряд три раза. И снова, словно в ответ, со стороны бухты донеслись три негромких выстрела.

— Да ведь это люди с Большой земли! Люди, Юрка! — закричал Гущин.

Он обхватил приятеля и закружил его. Выбежал на крыльцо Таусен. В большом доме вспыхнул свет. Оттуда бежали саамы.

— Что случилось? — встревоженно спросил Таусен.

— Люди, люди с Большой земли! — громко повторил Гущин.

— Да, это, очевидно, так, — сказал Таусен, когда ему объяснили, в чем дело.

И новым для него, взволнованным и резким тоном добавил:

— Мы сейчас отправимся им навстречу. Может быть, они дают сигнал и им нужна помощь?

Гущин с трудом сдерживал дрожь. Ему показалось, что у него под меховой шапкой зашевелились волосы.

Возбужденно переговариваясь, выбежали саамы.

Таусен отдал им распоряжения и скрылся в доме.

Через несколько минут Таусен, Гущин и Цветков были готовы. У крыльца их ждала группа вооруженных саамов.

Не успели они отойти от дома, как их нагнал еще один человек. Таусен осветил его фонариком. Москвичи с удивлением узнали Ганса. Правда, Таусен накануне сказал им, что рана Ганса не тяжела, и все же они не ожидали так скоро увидеть его на ногах.

Между Гансом и Таусеном произошел короткий разговор. Речь Ганса была так выразительна, что Цветков и Гущин поняли ее без труда: он настаивал, чтобы его взяли с собой, и при этом энергично двигал правой рукой, показывая, что она не болит. Но Таусен не согласился. Ганс, опечаленный, повернул к дому, а маленький отряд быстро направился к бухте.

— Да неужели они не двигаются? — возмущался Гущин. — В чем дело, не пойму!

Долго шли они молча, шагая в ногу, вглядываясь в даль.

Наконец между холмами засинело мере. На беспредельной синеве ритмично вспыхивали белые барашки.

Люди прошли между холмами и вышли к бухте. Теперь вода стояла высоко — был прилив. Печальная развалина судна «Мария» чуть колыхалась на прибрежных волках. А неподалеку от нее, вплотную к суше…

— Да это ракетоплан! — крикнул Гущин сдавленным голосом.

От машины поднялся человек и пустился бегом к ним навстречу с криком «ура».

Гущин первый бросился обнимать незнакомца и, не рассчитав своих движений, повалился вместе с ним на землю.

Незнакомец быстро встал и помог подняться Гущину. Он был очень молод — вряд ли старше двадцати лет. Вздернутая верхняя губа придавала ему мальчишеский вид. Он был строен и крепок. Приветливым и в то же время недоумевающим взглядом смотрел он на островитян.

Гущин обернулся к Таусену; он видел впервые, как оживилось его лицо, засверкали глаза. Цветков молча взял руку Таусена, сжал ее, ощутил ее дрожь.

Саамы тоже с волнением смотрели на пришельца.

Юноша почувствовал неловкость от загнувшегося молчания.

— Кто вы такие, товарищи? — спросил он.

Дорогой нетерпеливый Гущин несколько раз уходил далеко вперед, но каждый раз Таусен сердито кричал ему вдогонку, чтобы он не отрывался от группы.

«Где они? Ждут у самой бухты или идут навстречу? — думал Гущин. — Может быть, они уже совсем близко — в темноте не видно, и через несколько минут или даже секунд мы с ними встретимся!»