Остров Свободы - [9]

Фидель сказал это твердо, потому что ему очень не понравилось, что говорила Марта, хотя ее слова почему-то казались Фиделю правильными, и не только правильными, но и убедительными, и  роняли  в глубокие лунки его души твердые зерна сомнения.

Но он не мог согласиться с Мартой! Он не имел права соглашаться с ней! Марта никого не потеряла во время вторжения, а он, Фидель, остался без отца и брата. Без двух людей, которых очень любил. И он, Фидель, не имел морального права становиться простым обывателем. Он должен был вести борьбу хотя бы потому, что оккупация лишила его семьи. Лишила его возможности стать нормальным обывателем...

- Я тоже не хочу, - сказала Марта.

- Тогда  я не понимаю тебя...

Услышав эти слова, Марта резко отвернулась от окна, и Фидель увидел ее усталые глаза.

В комнате висел ночной мрак, и глаза Марты казались темными, как омуты. И на глубине этих омутов плескалась боль, которая не находила выхода.

И  Фидель понял, почему Марта завела этот странный, на первый взгляд, разговор...

- Думаешь, я сошла с ума? - слабым голосом произнесла Марта, криво усмехаясь. В полутьме ее лицо казалось неживым, словно у восковой куклы. - Или ты думаешь, что я сломалась, и решила уйти из борьбы? Нет, Фиделито, я просто разочаровалась в людях. Разочаровалась в кубинцах, которые смирились с оккупацией. Смирились настолько, что теперь  сдают своих соотечественников гестаповцам. Ведь почему погиб Санчес и его ребята? Их выдали...  Мне горько и обидно,  до глубины души, что  кубинцы, самый свободолюбивый и гордый народ Латинской Америки,  молча согласились считать себя людьми третьего  сорта. Честно говоря, я уже не верю, что Куба породила Хосе Марти и Антонио Масео. Не верю, что пятьдесят лет назад кубинский народ, как один человек, поднялся на борьбу за свободу и выгнал испанских колонизаторов. Не верю, что кубинцы, не щадя жизней,  боролись с янки, которые пришли на  остров сразу после испанцев и попытались превратить нашу страну в свою вотчину.

- Янки сейчас труднее, чем нам, - осторожно заметил Фидель. - Они сейчас по одну сторону баррикад с нами...

- Ирония судьбы, - горько усмехнулась Марта. - Ты ведь помнишь, как  год назад, когда пришли немцы, все мы ждали,  когда же янки начнут штурм Гаваны. Нас  ужасали американские бомбардировки Кубы,  когда были разрушены многие наши города, но мы понимали, что такова цена будущей свободы. Цена освобождения Кубы от власти Гитлера... И теперь мы с надеждой прислушиваемся к любым новостям с севера, с нетерпением ожидая, когда же янки соберутся с силами и погонят немцев от Вашингтона и Нью-Йорка. И мы не хотим думать о том, что произойдет, если Америка будет окончательно сломлена...

Марта замолчала, словно переводя дух. Как сомнамбула, она пересекла узкое пространство комнаты, села на топчан, сцепив пальцы рук на коленях. Колени Марты  по-прежнему были пленительно округлыми, а открытые ноги красивыми, но Фидель не мог сейчас думать о сексе.

- Я очень устала, - тихо сказала Марта.- Извини, если наговорила тебе много лишнего. Но ты же меня не выдашь? - она попыталась улыбнуться, но вместо ласковой улыбки вышла  кислая гримаса.

- Да что уж, -  пожал плечами Фидель.

- Тогда до встречи, - она рывком поднялась с топчана и застыла, как-то по-особенному глядя на Фиделя, словно хотела что-то сказать ему, но почему-то никак не могла решиться.

- До встречи, - он медленно подошел к Марте, вопросительно посмотрел ей в глаза. И, видимо, нашел в их голубизне ответ на свой немой вопрос.

Фидель нежно обнял Марту и осторожно, словно опасаясь, что не совсем правильно понял то, о чем говорил ее взгляд,  поцеловал в сухие губы. Марта ответила ему, и они минут пять целовались, забыв обо всех тревогах.

Но когда их губы обрели покой, и от поцелуя остались только приятные воспоминания, к Фиделю вернулись его прежние страхи, и он вдруг снова подумал о том, что они видятся в последний раз, и этот поцелуй был прощальным...

- В следующий раз я останусь до утра, - пообещала Марта, но Фидель  чувствовал, что она и сама не верит своим словам.

- Когда тебя ждать? -  совершенно обыденно спросил он.

- Не знаю, - Марта все-таки смогла улыбнуться. - Когда получу новый приказ Че...

- А без приказа не придешь?

- Не знаю. Скорее всего, нет. Эрнесто приказал соблюдать осторожность и без надобности не светиться.

- А как же листовки?

- Это не его инициатива, - быстро сказала Марта.

- А чья?

- Батистовцев. То есть Объединенного штаба сопротивления... Так это, кажется, сейчас называется...

- Объединенный штаб... - задумчиво проговорил Фидель. - Кого он объединяет?

- В принципе, все разрозненные подпольные группы.

- А их много, этих групп?

- Не знаю. Эрнесто считает, что было около десятка. Но большинство выявило и уничтожило гестапо. Эрнесто боится, что объединяться скоро будет не с кем. Кроме батистовцев, у которых больше возможностей, в том числе и финансовых...

- Мне кажется, объединение - это неплохо, - осторожно заметил Фидель.

-  Не знаю, Фиделито, не знаю,  - закрыв лицо руками,  проговорила Марта. Фиделю показалось, что она готова разрыдаться, как ребенок. - Я ничего не знаю. И еще я очень боюсь. Боюсь за себя, за тебя, даже за Эрнесто. Я даже не знаю, когда я снова увижу тебя...