Остров - [12]

И все же овцы требовали ухода. Он заварил крепкий чай, решив не завтракать. Сегодня он будет опять поститься — в память о Гиллиан. Она страдала, поэтому и он должен страдать.

Ветер стал свежее, воздух наполнился влагой. Он сказал себе, что это не просто перерыв в сухой погоде, погода менялась. Осень пришла на остров, скоро зима. Внезапно он очень остро почувствовал одиночество и опять подумал о простом выходе. Так просто. Ему надо только дойти до мыса, до того места, где скалы отвесные и зубчатые, где море бьется о них даже в тихую погоду. Ему даже не пришлось бы прыгать, просто пройти вперед и споткнуться, упасть головой вниз в пенящийся Котел. Все бы было кончено мгновенно, волны с белыми барашками пены стали бы швырять его об острые края скалы, пока он не потерял бы сознание, а потом засосали бы его мертвое тело. Он содрогнулся. Эта мысль манила его.

Если же ему не хватит смелости, есть еще один простой способ. В кухонном шкафчике стоит бутылочка, полная аспирина. Он мог бы проглотить все таблетки, запивая крепким виски, приветствуя свой уход из жизни. Он помедлил на крыльце: две возможности. Джейк заскулил, потерся о его ногу. Он взлохматил псу шерсть на голове.

— Не волнуйся, Джейк, сначала я позвоню на материк, они приедут и заберут тебя на почтовом пароме. Хорошие овчарки везде нужны, у тебя будет отличное жилье, потому что ты — один из лучших псов. Я должен это сделать, бегство сюда было ошибкой, потому что я не могу от этого сбежать никуда.

Холодный ветер ударил ему в лицо, и в этот момент он услышал голос Гиллиан, так ясно, так отчетливо. Голос был твердый, но не сердитый, сочувствующий, но требовательный. Не делай этого, Фрэнк. Не делай этого ради меня, пожалуйста. Я не позволю тебе.

Он резко обернулся, словно ожидая увидеть ее стоящей там, но это был лишь Джейк, глядящий на него. Умоляюще. Не делай этого, хозяин — ты ведь слышал, что она сказала.

Он чуть было не заплакал, но вместо этого рассмеялся — смесь горя и радости, которую он не в силах понять. Решение принято, он ему подчинится. Гиллиан была где-то здесь, в измерении, которое недоступно его понятию, но она была здесь, это несомненно. Место безвременья, где она будет ждать его, все еще будет там, когда наступит этот день — но она велела ему ждать. И он будет ждать.

Все еще длился вторник, и ему будет трудно. Очень трудно.

Ночь. Фрэнк решил, что будет спать наверху. Это было сознательное решение, потому что Гиллиан говорила с ним, и он не будет чувствовать себя одиноким. Она будет там, в темноте, невидимая, неосязаемая. Но она точно будет там. Что-то наподобие союза, который он не мог постичь, но в глубине его горя это странным образом успокаивало его. Джейк постучал хвостом по полу, выражая согласие. Может быть, собаки понимают больше, чем люди.

Фрэнк лежал там в темноте, прислушиваясь к вою ветра, чувствуя, как он бьет по дому, как будто сердясь на него, потому что он отказался отдать свое тело стихии. Ей было отказано в обещанной добыче, и она пыталась добраться до него.

Он вспомнил, как это было год назад — точно так же он лежал в спальне на «Гильден Фарм», было так же темно, так же выл ветер. Он попытался заплакать, дать волю своему горю, и, наконец, ему это удалось.

И теперь, как и тогда, он заснул.

Кто-то кричал. Фрэнк слышал этот крик во сне, он беспокойно заворочался. Женщина… нет, женщины, пронзительные вопли ужаса, доходящие до необычайной силы, вой ветра, как будто пытающийся заглушить эти крики. Он постепенно проснулся, крики стали стихать, и когда сознание вернулось к нему, единственным звуком был вой ветра. И еще Джейк скулил внизу на кухне.

Фрэнк включил свет — по крайней мере, генератор все еще работает. Он натянул рубашку и брюки, спустился, спотыкаясь, по лестнице, вошел в кухню.

Джейк стоял у двери, царапал ее, шерсть поднялась на нем дыбом, глаза широко раскрыты. Он не обращал внимания на хозяина, стараясь выйти наружу.

— В чем дело, Джейк? — невольно он взглянул на часы, стоящие на камине. 2. 20. Слава Богу, вторник кончился, наступила среда!

Джейк оглянулся, прорычал: «Там что-то есть, хозяин. Или кто-то».

— Глупости, Джейк, — Фрэнк постарался пригладить шерсть на шее пса, но ему это не удалось — шерсть все равно стояла дыбом. — На острове кроме нас никого нет. Даже лисиц нет, только кролики. Это все во сне.

Снова Гиллиан, она кричит, потому что не может вылезти из разбитого «Метро». Нет, неправда, кроме них есть еще кто-то. И не один. Сон, кошмар, вот что это.

Но Джейк стоял на своём: «Там кто-то есть, хозяин!»

По телу Фрэнка вновь пробежали мурашки, это становилось уже привычным. Неохотно он взял мощный фонарь, щелкнул дверным замком: «Ладно, посмотрим. Чтобы мы оба удостоверились».

Дверь распахнулась силой ветра, дождь злобно хлестнул в лицо Фрэнку. Луч фонаря высветил пелену дождевых капель, мириады мигающих зловещих глаз, рычащих ему в гневе. Мы хотим тебя, Фрэнк Ингрэм, выходи!

— Иди, Джейк, посмотри! — Я ужасный трус, подумал он. Я не собираюсь идти туда в такую ночь.

Джейк скулил и ежился, зажав хвост между задними лапами. Он посмотрел на фермера, и в его собачьих глазах был ужас;