Остров сирен - [17]

– Вы что-нибудь знаете про Якова? – вдруг перебила Власика осмелевшая Эля.

– Странная история, – сказал он. И в этот момент его лицо перестало казаться таким добродушным. – Никто ничего не знает. Проверили партнеров в Неаполе – вроде все чисто. Здесь его никто не видел. Вы вещи его проверяли? На месте?

– Вроде на месте. И еще в сейфе…

– Что?

– Сорок тысяч евро наличкой. И какой-то старый рисунок на салфетке. В целлофановом пакете.

– Что там нарисовано? – вскинулся Игорь.

– Какая-то женщина.

Власик и Игорь переглянулись.

– Надо бы посмотреть, – задумчиво сказал Власик. И кивнул Эле: – А пойдемте, дорогая, поболтаем про наши бухгалтерские дела вдвоем, чтобы всех не утомлять.

– Эля, следите, чтобы он ничего не тянул в рот! – строго сказала Анжела.

И я как собаковод-любитель еле удержалась от совета: спаниелям, подбирающим на улице еду, обычно просто надевают намордник.

– Мы будем репетировать? – вдруг раздался снизу чей-то требовательно-недовольный женский голос.

Игорь поскучнел лицом.

– У нас сейчас прогон. Скоро же мой юбилей. Пятьдесят лет. Вот, готовлю сам себе праздничный концерт. Хотите посмотреть?

– Конечно! – сказала Машка. – Но полтинник вам не дашь. Петкинс, Аткинс, Дюкан?

– Макаллан и Гурхка Черный Дракон.

– Это авторы диет? Гуру из Индии? – вскинулась Анжела.

– Нет, это названия виски и сигар.

– Ты идешь? – снова раздраженно крикнули снизу.

Мы спустились по винтовой лестнице на второй этаж, зашли через стеклянные двери внутрь. И попали в огромную комнату без мебели: только пианино в углу вздыхало, готовясь к тому, что сидящая на стульчике невзрачная дама будет сейчас его терзать. Несколько тонких стульев испуганно прижались к стене в противоположном углу.

Жгучая брюнетка восточной внешности в обтягивающих лосинах и футболке, из которой торпедами выпирали груди, стояла у панорамного окна, больше похожего на картину с морским пейзажем. И ее раскосые безжалостные рысьи глаза смотрели на Игоря с ненавистью.

Впрочем, часть этой ненависти она выплеснула и на нас.

– Ты же знаешь, я не люблю посторонних! – сказала она, неприязненно оглядывая Машку с ее такими же торпедными грудями.

– Милая, но это же прогон! На него всегда приглашают зрителей! – примирительно сказал Игорь.

– И мы никакие не посторонние! – возмутилась Анжела.

– Вы не волнуйтесь, я хоть и театральный критик, но это в прошлом, строго судить вашу работу не буду! – елейным тоном подлила Машка масла в огонь.

Я посочувствовала несчастному олигарху. Тяжело, наверное, все время жить на войне, которую женщины ведут за спорную территорию твоего тела. И кошелька.

– Мы будем начинать? – пискнула невзрачная аккомпаниаторша.

Тамара зло взмахнула черным конским хвостом волос: он был завязан такой же резинкой, что и хвостик Игоря.

И подошла к пианино.

Анжела соврала. У Тамары было великолепное сопрано. Глубокое, сильное, оно заполнило всю комнату и, казалось, билось в окна, чтобы вырваться из тесноты на волю.

Но в одном она была права. На месте Одиссея я бы не рванула на такое пение. И не из-за лишних пяти килограммов веса сирены – они как раз ушли в нужные места. В попу и грудь.

Тамара пела о любви. Но никакого страстного чувства в ее голосе не было. Одно лишь самодовольное любование собственными вокальными возможностями. Высокие ноты Тамара брала как спортсмен, идущий на рекорд в прыжках в высоту.

– Отлично! – сказал Игорь, когда голос, пометавшись по комнате, наконец затих.

– Ничего не отлично! – зло сказала Тамара. – Зачем ты вообще дал мне эту арию? Чио-чио-сан! Я говорила, что она не подходит! Какого черта я должна изображать тупую влюбленную дурочку, если как раз сирена всех завлекает и губит!

– Ну, дорогая, не всех. Ты же знаешь, Одиссей уцелел. А сирены плохо кончили, – сказал Игорь, и благодаря недавней болтовне Анжелы я услышала в этой фразе глубинный подтекст.

Тамара его тоже услышала и вскинулась.

– Что ты хочешь сказать?

– Я исключительно про Древнюю Грецию.

– Мы повторять будем? – подала голос аккомпаниаторша. – А то там еще Полина ждет.

Лучше бы она этого не говорила.

– Полина?! – Тамара аж взвилась. – Ты притащил сюда эту… эту… Тогда на меня не рассчитывай!

Она сверкнула на Игоря таким испепеляющим взглядом, что нас тоже опалило огнем злобы. И выскочила за дверь.

– Как много женщин вокруг вас, Игорь, страдают мигренью, – сказала Машка.

Женщины в хорошем настроении

– А что я такого сказала? – пискнула аккомпаниаторша. И я поняла, что она сделала это нарочно. Такую, как Тамара, сложно любить.

– Вот, у меня список номеров. Сейчас должны быть «Женщины в хорошем настроении», – продолжила она оправдываться, показывая на ноты.

– В хорошем? – прыснула Машка. – Где ж вы их возьмете?

– Это знаменитый Мясинский балет, – вздохнул Игорь. – Может, самый знаменитый. На музыку Скарлатти, по комедии Гольдони. Второе название «Проказницы». Такой очень красивый театр марионеток, не совсем классический. Я специально оставил его для юбилея. Хотел порадовать…

– И это вам удалось! – вспомнила фразу из известного фильма Машка.

– А что, в нем Полина танцует? – спросила Анжела. В ее голосе я тоже не почувствовала хорошего настроения.