Остров Серых Волков (ЛП) - [27]

Сегодня он одет в белую майку, открывающую выцветшие татуировки и морщинистую кожу. Это самое неприятное из всего, что я видел с тех пор, как очнулся на этом острове.

Я надеваю солнечные очки, которые Бишоп одолжил мне на днях. Они родом из пятидесятых и делают меня похожим на старомодного шпиона. Афиша подмышкой слегка портит эффект, ну да ладно.

Я пересекаю улицу и ускоряю шаг. Джейсон Борн всегда передвигается быстро, поскольку у него всегда кто-то на хвосте.

Капитан глядит на меня поверх газеты.

Я плотно сжимаю губы, словно серьёзно концентрируюсь перед снайперским выстрелом, или изучаю своё шпионское прошлое, или просто пытаюсь быть опасным.

Оставив капитана в нескольких футах позади, я бросаю взгляд назад. Он смотрит на меня, прищурившись.

— Ты никто, парень.

Мой взгляд достаточно долог для того, чтобы встревожить. Затем я поднимаю палец.

Вот, что я только что узнал о себе. Иногда я реально обижаюсь.

Я пересекаю парк по кратчайшему пути.

Десятки детей носятся по травянистой поляне, окружённой деревьями. Воздух полон их криками.

Я присаживаюсь на скамейку в тени. Пытаюсь представить себя с кучей друзей.

— Подвинься, — звучит мягкий голос. Он принадлежит тощему пацану, которого я видел в гостинице, когда впервые оказался в Уайлдвелле. Он всё ещё в велосипедном шлеме.

Я сдвигаюсь.

Он садится рядом. Прямая спина, глаза, бегающие из стороны в сторону, постоянно осматривающие окрестности.

— Ты в порядке?

Он постукивает ботинком по земле.

— Пока что да.

— Что насчёт шлема? — В парке нет велосипеда. — У тебя эпилепсия?

— Я умру не так, — он сжимает колени руками.

— Не рановато тебе задумываться о смерти?

Он вздыхает всей грудью.

— Мне двенадцать.

Выглядит он намного младше. Особенно в этом шлеме.

Он просовывает палец под шлем и чешет голову.

— Мне следовало выбрать шлем с лучшей вентиляцией.

— Если тебе так жарко, то почему бы не снять его? Опасаешься упасть головой на эту мягкую траву?

— Я не боюсь упасть, — он поднимается и сердито вздыхает. Я думаю, что ему доводилось рассказывать свою историю несколько десятков раз. — Я опасаюсь того, что может раскроить мне череп.

— Что за ерунда?

— Это должно произойти. Когда мои руки будут больше, чем сейчас, — он машет пальцами, — но прежде, чем они сморщатся.

— Хм, понятно.

— Это правда. Когда я был маленький, я несколько раз видел свои волосы и кровь на них. Я даже не спал. Теперь я вижу свои окровавленные волосы, грязную руку, больше чем моя и свой затылок. Только большой кусок затылка отсутствует. Это довольно отвратительно.

— Поэтому твоя мама заставляет носить шлем постоянно?

— Нет.

Грузовик стреляет выхлопными газами, и мальчик спрыгивает со скамейки.

Дети кричат. Над головой пролетает самолёт. Птицы поют. Хотя слышно только голос мальчика, снова присевшего на скамейку.

— Мой старший брат говорит, что в нём я выгляжу тормозом, — мальчик наклоняет голову. Искоса смотрит на меня, — и речь не о том, насколько быстро я бегаю, знаете ли.

— Понятно.

— В общем, на самом деле так говорят, когда имеют в виду, что кто-то выглядит как чудик. Мой брат делает успехи в этом. Но кроме того моя мама сильно беспокоится из-за меня, поэтому она говорит, что я не должен надевать шлем, если мне кажется, что в нём я выгляжу как чудик.

— И всё-таки ты его носишь.

Он вновь чешет под шлемом.

— Я просто не хочу умереть.

Я окидываю парк долгим взглядом. Все живы.

Густая трава, крепкие деревья.

Дети, носящиеся кругами. Родители, обмахивающиеся, чтобы освежиться на жаре.

Пчёлы, птицы, вон та собака с золотистой шерстью.

Он был единственным существом в этом парке, не наслаждавшимся жизнью.

— Как тебя зовут, — спрашиваю я мальчика.

— Уэйд Ким.

Что за родители могли выбрать глагол в качестве имени для своего ребёнка?

— Что ж, Уэйд, — говорю я, — ты когда-нибудь думал о том, что проводишь так много времени, пытаясь не умереть, что тебе некогда жить?

— А это не одно и то же?

— Нет, — отвечаю я, думая о карте, которую буду рисовать позже и о лобстере, которого я готовил прошлой ночью. — Нет, «жить» и «не умирать» — это не одно и то же.

Я проснулся около гигантской ямы, и я не умер.

Я пересёк остров, заросший лесом, и я не умер.

Я вскарабкался на крутые холмы, и я не умер.

Я встретил Бишопа, получил работу, и, наконец-то, я ожил.

Уэйд кривит рот.

— Ты имеешь в виду, что я здесь, а не со своими друзьями?

— Именно так! Тебе предстоит многое прожить, прежде чем ты умрёшь.

Он улыбается мне, становясь похожим на улыбающегося Будду Бишопа.

— Моя голова перегревается.

— Дай ей немного воздуха.

ГЛАВА 16: РУБИ

НА ЗАПАД, ДРУГ ДОРОГОЙ,

если хочешь повеселиться,

отправляйся на юг –

и твоя миссия завершится.

Книга по-настоящему пропала.

Мы опустошаем рюкзаки. Перетряхиваем спальные мешки. Отправляем Чарли на пляж, но он не находит ничего, кроме песка.

Воодушевление полностью оставляет меня, до последней капли. Я опускаюсь на землю, отмахнувшись от предупреждений Эллиота насчёт змей. Запускаю пальцы в густую траву и начинаю вырывать её клочьями.

— Что ж, это было захватывающе, — говорит Чарли, развалившись на земле. — А теперь мы можем идти искать сокровище?

Эллиот ворчит, но бушующий веер скрывает большую часть слов.