Остров Серых Волков (ЛП) - [26]

— Поставь туда левую ногу.

Я так и делаю. Левая нога, левая рука. Почти добираюсь, распластавшись по скале, как буква «Х», обозначившая нужную точку. Я практически на месте и протягиваю правую руку к следующему камню.

Я практически на месте, и в этот момент я соскальзываю.

Мои ноги скребут по камню.

Одной рукой я держусь за выступ. Остальная часть тела болтается в двадцати футах над бритвенно-острыми скалами.

Вопль рвется из моего горла. Пальцы начинают скользить. Быстро? Медленно? В ужасе я не могу понять.

Сбоку ко мне направляется рука Эллиота и стискивает моё запястье.

На мгновение мы замираем. Время останавливается, остаемся только я, Эллиот и чувство огромного облегчения.

— Я держу тебя, — говорит он. — Всё будет хорошо.

В кино герои так всегда делают, крепко держат друг друга за руку, но я не предполагаю, что делать так в реальности — хорошая идея.

— Я прямо вижу, как мы оба падаем и разбиваемся на смерть.

— Я держу тебя, Руби, — повторяет Эллиот прежде, чем отрывает мою руку от камня и тащит вверх. Нет ничего кроме меня, Эллиота и слишком большого количества свободного пространства. Мой желудок подступает к горлу. Я опускаюсь на колени, которые обжигают горячие камни.

Эллиот прижимает кулаки ко лбу.

— Чёрт возьми, я был уверен, что уроню тебя.

— Это немного не то, что хочет услышать девушка, после того, как повисит в двадцати футах от земли, — после этих слов мне хочется врезать ему. Я сжимаю кулак, но потом передумываю. Я дотрагиваюсь пальцем в его предплечье, на котором вытатуирован компас, указывающий строго на север. — Спасибо, что удержал.

Эллиот осматривает себя, словно он покрыт надписями, и выбирает, какую из них озвучить. Я получаю странное удовольствие от того, что из всех слов, которые Эллиот знает, он произнёс моё имя.

А затем он закидывает рюкзак на плечо и бродит по плоскому камню. Отсюда путь к вершине ясен: подъём по выщербленным камням вдоль узкой полосы скал, покрытых грязью и высокими соснами. Мы догоняем остальных, а затем идем друг за другом вдоль побережья в то время, как скалы поднимаются всё выше, а деревья становятся тоньше. На вершине ничего кроме рыжеватых камней, высокой травы и солёного морского воздуха.

Чарли хватает Анну в медвежьи объятия, отрывает от земли и кружит. Пока они кружатся, его лопата стукает по рюкзаку.

— Что насчёт тебя Анна Банана? Насколько ты мне доверяешь?

В ответ она мягко улыбается.

— Что угодно, но только не на лодке, дорогой Чарли.

Эллиот поворачивается к лесу позади нас.

— Это где-то здесь, — говорит он таким мягким и глубоким голосом, что кажется почти благоговейным. — Я это чувствую.

Я не ощущаю близости клада, но ощущаю всю значимость момента. Он тяжелый, как солёная вода, заполняющая живот и лёгкие. Но также лёгкий, плавучий как тело, плывущее на спине.

— Как будто больше ничего не существует, — говорит Анна. Она права. С одной стороны бесконечная синева, с другой — бесконечная зелень. И где-то посреди этой изобильной природы зарыто моё сокровище.

— Почитай книгу, Руби, — просит Эллиот.

Но я не могу. Не могу открыть обложку и откинуться на спину. Я не могу провести пальцами по строкам стихотворения или обвести перечёркнутый квадрат. Не могу ничего сделать с книгой, потому что ее нет.

ГЛАВА 15: КУПЕР

Лаура делает мне скидку. Говорит, что я напоминаю ей её сына.

— Может, я и есть ваш сын, — было бы неплохо. — А вы не теряли его несколько месяцев назад?

Она заворачивает в рулон мой ватман и скрепляет его двумя резинками. Позже сегодня, я начну делать карту Острова Серых Волков, и мы с Бишопом можем начинать планировать, где закопать его сокровище.

Лаура вручает мне свёрток.

— Раз уж ты упомянул об этом, это так. Симпатичный, но не может вспомнить своё имя, разве что если бы оно было вытатуировано на его руке.

— Грубо ведь шутить об амнезии над страдающим от амнезии?

Она прощается со мной.

— Ты же не обиделся.

Я никогда не обижаюсь, даже на тех людей в Уайлдвелле, которые считают, что мальчик без прошлого приносит неудачу. Иногда я ловлю шёпот, не предназначенный для меня.

— Готов поспорить, они воспитали его таким, — сказал капитан Тирволл на прошлой неделе. Я стоял в очереди на рынке, ожидая свежий улов. Бишоп учил меня готовить лобстера. — Не нужно узнавать, что он Джейсон Борн, желающий прикончить всех нас. Лучше выдворить его из города прямо сейчас.

Я спросил об этом Бишопу.

— Моё имя Джейсон Борн?

Он рассмеялся. В тот день он смотрел шпионский фильм и, думаю, понял, о чём речь.

— Нет, — говорю Лауре. — Я не оскорблён.

Я сую свою афишу подмышку. Хватаю сумку со стойки.

Снаружи ветерок с океана треплет мои волосы цвета индийского лавра. Стёкла машины слепят солнечными бликами.

Туристы заполняют тротуары. Я не считаю себя одним из них. Возможно, я и не из Уайлдвелла родом, но теперь я местный.

Главная дорога заканчивается кольцом. Северо-западное ответвление приведёт меня через крутой холм к дому Бишопа на скале. Я останавливаюсь перед поворотом.

На другой стороне улицы, в тени перед продуктовым магазином на скамье сидит капитан Тирволл. На самом деле он не является капитаном чего-либо кроме собственной лодки, но любит, когда люди притворяются, что считают его таковым.