Остров счастливого змея. Книга 2 - [30]

— Пусть потешит себя, — сказал Александр.

— А ты будешь людей агитировать? — спросила Ира.

— Терпеть не могу эти предвыборные бумажки. Люди сами видят, кто чего стоит.

Ира пошла к шаману, а Александр за маслом.

В магазине Александра удивила необычно большая очередь. Александр поздоровался.

— Дефицит привезли, что ли? — спросил он. — Никогда не видел в нашем магазине столько народу.

— Помазный цены снизил, — ответил кто-то.

Александр протиснулся к прилавку. На каждом товаре красовались отпечатанные типографским способом ценники, которых раньше вообще никогда не было. На каждом ценнике цена была наискось перечеркнута красной чертой, а ниже стояла новая, на три-пять рублей дешевле.

— Это, по какому же поводу он расщедрился? — спросил Александр.

— А вон, смотри, — показал пальцем мужик из очереди на плакат, приклеенный над дверью.

«Я люблю своих земляков!» — улыбался с плаката Помазный. Ниже крупными буквами: «Голосуй ЗА!».

— Ну, что ж, воспользуемся любовью кандидата, — сказал Александр. Его смешила активная назойливость этого торгаша. Он попросил кого-то из очереди, кто стоял поближе, купить ему бутылку масла и, получив своё, двинулся домой.

Ещё издали он узнал Ларису Пасхину, идущую навстречу.

— Здравствуй, Лариса Ивановна!

— Здравствуйте! Вот, объявления расклеиваю. Вы ещё не читали?

— Нет. А что за новости?

— Компания «Кедр» и администрация района собирают сельский сход. Будем обсуждать лесоразработки в районе нашего села. Послезавтра в двенадцать часов у конторы.

— А Петрович где?

— Да в конторе ж. Ещё печатает объявления, а я пока эти расклею.

Александр завернул в администрацию. Пасхин одним пальцем старательно, с размаху нажимал клавиши старой пишущей машинки.

— Привет, Петрович!

— А, Саша, здравствуй, дорогой! Вот, вспотел, полдня печатаю. То там ошибку сделаю, то в другом месте. Иной раз, знаешь, идет, как по маслу. А иногда двух слов без ошибки не наберу. Столько бумаги перепортил…

— Давай, я попробую.

— А ты умеешь?

Александр довольно быстро и, главное, без ошибок напечатал текст по рукописному образцу, выкрутил из каретки три экземпляра.

— Пойдёт?

— Спасибо, выручил, а то я замучился. Да, чуть не забыл, звонил… сейчас посмотрю, — он вытащил из стола бумажку, — вот, Гамоха Пётр Иванович. Просил сообщить тебе, что приедет в пятницу.

— О, Гамоха едет! Отлично! Интересный человек, философ. Хорошо, встречу. А что ты, Петрович, думаешь по поводу схода?

— Да ничего не думаю. Соберёмся, обсудим.

— Но, наверно, надо подготовить людей?

— Люди у нас не дураки, чего их готовить? Сами всё понимают. Я предпочитаю, чтобы всё было по-честному, как положено. Пусть народ сам думает и сам решает. А вот тебе стоит подготовиться, скорее всего, тебя попросят высказаться. Так что продумай, что говорить будешь.

— Ладно, подумаю.

Зоя обрадовалась, что приедет философ.

— Он такой замечательный, я очень хочу с ним встретиться! Надо что-то вкусненькое приготовить. И надо придумать, где он будет спать.

— Ладно, Зоя, всё сделаем. Сейчас мне надо с пчёлками позаниматься.

Он часа четыре провозился с двумя ульями, чрезвычайно аккуратно вынимая каждую рамку, внимательно осматривая, срезая трутневый расплод. Пчёлы возмущенно гудели, защищая родовое гнездо, и в самом конце одна все-таки ужалила. Александр стерпел острую боль, рамку не выронил, поставил в улей, и лишь потом вытащил жало. Рука распухла сначала немного, а через час отек распространился до локтя. Зоя запричитала, не зная, как помочь мужу, но он сказал «само пройдёт, привыкать надо». Он был доволен, что у него всё получилось, сидел под деревом, курил и наблюдал за пчёлами, которые тут же начали наводить порядок в потревоженном доме.

Следующий день Александр почти весь провёл в школьной мастерской. Хоть и были каникулы, на работу он обязан был ходить. Он делал деревянную рукоять для старинной сабли с клеймом Уссурийского казачьего войска, которую подарил музею один из родителей, как семейную реликвию. Александр шлифовал твёрдую древесину, а из головы не выходили мысли о том, что он должен сказать на сходе. Он проговаривал разные варианты речи, и все они казались напыщенными или наоборот слишком примитивными. Он покрывал рукоять лаком, когда вошла директриса.

— Здравствуйте, Александр Владимирович! Смотрю, дверь открыта, решила взглянуть, чем занимаетесь.

— Заходите, Майя Михайловна. Вот, смотрите, какая сабля! А вот тут клеймо, ещё с ятями. Дореволюционная. Вы, наверно, и не знали, что у нас учатся потомки казаков?

— Прекрасная вещь! Вы здорово придумали с музеем. Теперь мы можем проводить уроки истории нашего села.

— Да, история села вырисовывается интересная. Если она вдруг не оборвётся…

— Вы про лесоразработки?

— Про них. Весь день думаю, как людям объяснить, что лес лучше, чем зарплата.

Директриса молчала довольно долго, разглядывая вещи в витрине, потом сказала:

— А вы знаете, не думайте, забудьте об этом. Выкиньте всё из головы. Слова сами придут, когда будет нужно. Зато они будут из души, от сердца. Это и будет лучшая речь, которая отзовётся в людях. Я всегда так поступаю в затруднительных ситуациях.

Александр готов был согласиться с Майей Михайловной, но мысли вновь возвращались к сходу. Он решил посоветоваться с шаманом.