Остров - [9]

Девушка кивнула, когда они уже шли к столику. Даже не взглянув на парня, Виталий направился к выходу. Через весь зал, по узкой ковровой дорожке, высокий и таинственный, провожаемый взглядами...

– Эй, друг! – неожиданно громко окликнул его парень. – Подойди сюда на минутку.

Виталий еще издали улыбнулся девушке и подошел, внезапно ощутив, как часто застучало сердце.

– Скажи мне вот что, – парень смотрел на него раздумчиво, будто решая для себя важный вопрос. – Тебе никогда не били морду?

– Да нет, как-то обходилось...

– Странно, – медленно проговорил парень, вертя в пальцах пустую рюмку. – Очень странно... Ну, ладно, иди. Иди-иди, я больше тебя не задерживаю.

Виталий пожал плечами, недоуменно посмотрел на девушку, повернулся и пошел, невольно убыстряя шаги и чувствуя, как вдруг вспотела ладонь, сжимающая ручку саквояжа. Ему страшно хотелось обернуться, чтобы узнать, не идет ли парень за ним, но он сдержался. Уже выходя из зала, аккуратно закрывая за собой дверь, он все-таки оглянулся. И перевел дух – парень остался сидеть. А окончательно он пришел в себя на улице, когда огни ресторана исчезли в снегопаде.

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ... Кравец тяжело поднялся с дивана, покряхтел и, подойдя к окну, уперся тяжелым морщинистым лбом в холодное стекло. Он долго смотрел на плавающие в снегу фонари, на размытые пятна окон, на медленно передвигающиеся по улице огни тягача. Стекло приятно охлаждало лоб, и Кравец прикрыл глаза. Порывы ветра по ту сторону окна, весь этот вой и грохот создавали чувство безопасности. Где-то люди пробирались домой, где-то мерзли шоферы в своих не очень-то утепленных машинах, прятались за торосы застигнутые врасплох рыболовы...

Кравец на какую-то секунду представил себя там, за окном, беспомощно барахтающимся в снегу и зябко поежился. Он плотно задернул шторы, будто отгораживаясь от бурана, и снова сел, опустив руки между колен.

– Ну? Ты долго убиваться-то будешь? – спросила жена. Она все это время стояла в дверях и терпеливо ждала, пока он взглянет на нее. Старик вскинул клочковатые брови, и на мгновение под ними сверкнули маленькие синие глазки.

– Ну? – снова сказала она. – Ничего же не случилось! Не случилось ведь!

– Может, случилось, а может, и нет, – голос у Кравца был низкий, со слабой хрипотцой.

– Нельзя же быть такой тряпкой! Нельзя ведь!

– Ух, – усмехнулся Кравец. – Когда-то надо ею стать, тряпкой-то... У меня это получилось сегодня.

– Перестань. Это от погоды. Буран, упало давление... У тебя уже было такое.

– Было-было, – скороговоркой пробормотал он, словно успокаивая жену. – А может, и не было... Кто его знает, – Кравец с усилием поднял голову, вскинул брови, и где-то там, в глубине, она опять увидела его глаза. – Каждый раз это бывает по-разному... Раньше я бесился, бежал куда-то... А теперь прошло... Все это ни к чему. Бесполезно.

– Может, ты просто устал? – Жена пыталась, если не успокоить, то хоть как-то расшевелить его.

– Возможно, – протянул он безразлично. – Мне уже не хочется...

– Чего не хочется?

– Все зависит от того, как повезет, а остальное... – он махнул рукой, – остальное так...

– Брось говорить глупости. Возьми себя в руки.

– Я возьму или меня возьмут... Так ли уж это важно теперь... Главное, что я буду в руках.

– Да можешь ты сказать наконец, что произошло?! – Жена подошла к нему и села рядом.

– Понимаешь... Мне лучше уехать. Хоть на неделю.

– Куда?! Ты посмотри, что делается на дворе!

– Вот и хорошо, – сказал он спокойно.

– Что же тут хорошего?! Раздевайся и ложись. Никуда я тебя не пущу. Тебе нужно выспаться. А утром поговорим.

– Х-х, утром... Нет, – проговорил он тихо, и она сразу поняла, что в этом негромком, протяжном «нет» завязнут все ее доводы и уговоры. Он уже произнес слово «уехать», и теперь его не остановить. – Нет, – повторил он громче и тверже. – Тот чемоданчик ты не трогала?

– Да я год к нему не притрагивалась.

– Год... Пора и честь знать.

– О боже! Забраться в такую глушь, в такую дыру! И зря.

– Хватит, – сказал Кравец. – Не такая уж это глушь. Областной центр все-таки. То ли еще будет... Который час?

– Девять.

– Успею.

Жена сидела растерянная и подавленная, с пустыми глазами, постепенно набухавшими слезами. Руки бессильно лежали на подоле, между некрасиво расставленными ногами. Она опустила голову, и ее старое лицо свесилось вниз. Обвисли губы, щеки, набрякли глаза. Слезы капали с них, не касаясь щек.

Через пять минут Кравец стоял одетый, с небольшим чемоданчиком в руке, и от всей его маленькой корявенькой фигуры веяло решимостью. Жена подошла к нему, постояла, не поднимая головы, потом, будто через силу, посмотрела на мужа.

– Видишь ли, – сказал Кравец, – он узнал меня.

– Кто?

– Он все время встречается мне... И смотрит, смотрит. То на улице, то в магазине, вчера возле нашей конторы топтался... Если все будет в порядке, я через неделю вернусь. В крайнем случае дней через десять.

– Но какой смысл ехать, если он узнал тебя? Ведь тогда тебе и возвращаться нельзя...

– Э-э, – протянул Кравец многозначительно. И ушел, ничего больше не прибавив.

Жена постояла еще немного, медленно опустилась на ящик с сапожными щетками и, уткнувшись лицом в полы своего пальто, заплакала, уже не сдерживаясь.