Остров накануне - [107]

И Роберту стало ясно, что это вовсе даже не последний, а главный довод, и, конечно же, самый прекрасный. Фатер Каспар Вандердроссель веровал в свой Водяной Колпак, как он верил в Мальтийскую Установку, и верил, что именно Колпак поможет ему достичь Установки, и верил, что все, что он делает, совершается в Господнее имя и во славу. А поскольку вера движет горы, она, несомнительно, сумеет доставить и Водяной Колокол на Остров.

Оставалось собирать на мостике колокол и готовить к погружению. Это занятие отняло у них весь день до ночи. Промазать жиром колпак, чтобы ни вода не проходила внутрь, ни воздух вовне не просачивался. Следовало варить особую смесь на медленном огне: три части воска, одна часть венецианского терпентина, четыре части клея, используемого столярами. Затем пропитать этой субстанцией кожу и выдержать до следующего дня. А потом другой промазкой из дегтя и воска надо было залакировать все щели по краям окошка, где стекло прикреплялось особым клеем, а поверх клея нанести слой смолы.

«Omnibus rimis diligenter repletis» (Надлежаще просмолишь щели внутри и снаружи (лат.). – Бытие 6 – 14), сказав так, отец Каспар провел ночь в молитвенном бдении. На восходе они проверили колокол, все его завязки и крюки. Каспар выждал наилучший миг, когда можно было использовать осушающее действие отлива, но чтобы солнце стояло уже достаточно высоко и таким образом освещало воду впереди от идущего, отбрасывая все тени за спину ему. Потом они обнялись.

Отец Каспар повторил, что речь идет об усладительнейшей вылазке, в ходе которой он сумеет увидеть такие дива, с которыми ни Адам, ни Ной не знакомились, и опасался, что предается гордынной греховности, ибо тщеславится, будучи первым из человечьего рода, кто сойдет на дно морское. «Притом, – добавил иезуит, – это и доказательство смирения: Господь прошествовал по водам, я же пройду под водами, как приличествует грешному».

Нужно было только поднять колокол, опустить его на Каспара и проверить, способен ли он перемещаться куда ему надо.

В течение нескольких минут Роберт присутствовал при эволюциях улитки, даже не улитки, а какого – то гриба, перекати – поля, переползавшего тягуче и неуклюже с частыми остановками и разворачивавшегося целым боком, когда ему требовалось на что – то взглянуть. В большей степени, чем ходьбой, движения ходячей шляпы казались гавотом или каким – то еще старинным танцем, удвоенно несуразным из – за отсутствия музыки.

Наконец отец Каспар, удовлетворенный своими пробами, и таким голосом, который как будто раздавался у него из – под подошв, велел приступать к опусканию.

Колпак установился около лебедки, Роберт его подцепил и начал действовать воротом, потом решил посмотреть, все ли в порядке, и не выпадает ли из колокола подвешенный иезуит. Тот, раскачиваясь в своем футляре, заверил, что все подвесы надежны, но что действовать следует поскорее:

«Эти копыта вырывают мне ноги из брюха! Скорее опускай меня в воду!»

Роберт прокричал еще несколько ободрительных фраз и погрузил в морские волны и кожаный гриб, и его поселенца. Труд был нелегок, приходилось в одиночку справляться с задачей нескольких матросов. Поэтому размот кабестана показался ему бесконечным, казалось, уровень воды постепенно понижался сообразно тому, как Роберт прилагал все более отчаянное усилие. Наконец послышался плеск, он почувствовал, что напряжение сократилось, и еще через несколько мгновений (показавшихся годами) колесо лебедки пошло вхолостую. Значит, колокол сел на дно моря. Роберт отрезал канат и кинулся к борту, чтобы посмотреть, что внизу. Внизу ничего не было.

От фатера Каспара и от колпака не оставалось никакого следа.

«Вот же, иезуитская голова, – в восхищении сказал сам себе Роберт. – Вот же, сумел! Подумать только: там, под водою, разгуливает себе иезуит, а кто бы мог это заподозрить? И может, дно всех на свете океанов кишмя кишит иезуитами, а кто бы мог заподозрить?»

Вслед за тем его охватили мысли более рассудительные. Что отец Каспар находится там, в этом не могло быть сомнения. Но что он оттуда выберется куда – нибудь, это еще не было доказано.

Роберту показалось, что вода в том месте неспокойна. День был выбран еще и за то, что погода стояла превосходная; но все – таки во время последней подготовки поднялся ветер, который здесь, на рейде, только – только наморщивал водяные глади, но вблизи берега создавал какое – то волнение, которое у оголенных отливом скал могло усугубить трудность высадки.

Возле северного мыса, там, где скала сходила в море стремительно – отвесно, клубы пены лупили о каменную стену и раздроблялись на воздухе роем белых искр. Разумеется, это волны резались рядами мелких незаметных зазубрин, полувысунутых из – под воды, но с корабля казалось, будто дракон изрыгает хрустальные вздохи из скрывающих ярость пучин.

Тем не менее, берег выглядел спокойным, зыбь простиралась только до половины дороги, и в глазах Роберта это был хороший знак: именно там, надо думать, пролегала борозда за коралловым рифом, и значит, добредя туда, фатер Каспар находился бы уже в безопасности.