Остров на птичьей улице - [14]

Сам я не обратил бы на них внимания, но мама объяснила мне, что это фотографии людей, которые когда-то были счастливы. К примеру, свадебные фотографии. Или портреты пожилых родителей. Или фотография ребенка, который недавно появился на свет. Она говорила, что эти фотографии — словно воспоминание о людях, которых уже нет. А для посторонних они не представляют никакой ценности.

Я вышел из квартиры. С трудом протолкнул свой узел в маленькое отверстие у входа. Потом выпрямил железный прут, как это было вначале. Может, еще вернусь. Никто не должен знать, что здесь был проход. Барух сделал все очень удачно.

Небо затянули облака. Начал накрапывать дождь. Вдруг я припомнил разные вещи, которые мне захотелось забрать из нашего дома. Впрочем, почему я не остался там спать? Или, может, мне стоило остаться в бункере, хоть я их и ненавидел? Но я продолжал идти вперед.

Обратный путь я прошел быстрее. Наверно, потому, что меньше остерегался. Но боялся так же, как и раньше. Было невозможно не бояться.

Когда я спустился в подвал, дождь пошел в полную силу. Узел мне пришлось разобрать у входа, потому что невозможно было его втащить. Одеяло немного промокло. Книги тоже. Ничего. Высохнут.

Я устроил себе постель. Земля была твердая, поэтому я решил спать на одеяле. Завтра пойду в один из ближайших домов и принесу матрас. Может, найду и продукты. Не очень-то я в это верил, ведь все брали еду с собой или прятали ее. Вот матрасов наверняка было полно.

Ночью мне снился отец. Он улыбался. Был так близко. Я протянул руки, чтобы обнять его. Но не мог. Попробовал еще раз, но он был далеко, хотя совсем не двигался с места. Я крикнул: «Папа!» Не помогло. Тогда бросился за ним. Я видел его вдалеке, но ноги мои отяжелели. Я не мог сдвинуться с места. А он продолжал улыбаться, словно ободрял и поддерживал меня, как будто хотел сказать: «Держись, Алекс, я к тебе приду!»

Я просыпался дважды и в первый раз никак не мог понять, где я. Проснулся из-за сна. Во второй раз проснулся из-за грома, который громыхал снаружи. Где-то неподалеку от меня в подвал проникали капли дождя. Я пощупал свое тонкое одеяло, оно было сухим. С тех пор, как кончились бомбежки, впервые перед сном я не надел пижаму.

Ценные вещи, утратившие всякий смысл

Проснулся я рано, с пением птиц. Посмотрел в отверстие во двор. Было раннее утро, я чувствовал запах дождя, который очень любил. Но выходить мне пока не хотелось. Я вернулся на свое место, взял карманный фонарь и решил обследовать подвал. Это была обычная система подвалов, только из-за центрального коридора, делающего несколько поворотов, все выглядело довольно пугающим. Странно, что теперь, когда у меня не было выхода, я осмелел и с фонарем вошел внутрь. Без долгих размышлений. Раньше, во время наших игр, я решался пройти от входа не больше двух шагов. Ребята сверху завывали: «О-о-о-у-у-у!» — я мигом выскакивал наверх. Предположим, что духи есть на самом деле и что они, к примеру, обитают в таких местах. К чему думать, что они хотят навредить мне? Может, наоборот, захотят помочь? Ведь они, конечно же, ненавидят немцев.

Все секции подвального помещения были пусты, стояли с открытыми дверями. При свете фонаря можно было увидеть кучи угля или какой-то мешок, прислоненный к стене. В конце коридора под потолком было маленькое окошко, которое снаружи было завалено обломками кирпичей. Я решил, что мне стоит притащить сюда лестницу и попробовать выйти через это окошко на двор. Ведь во всяком укрытии должен быть запасной выход. Так учил меня Барух.

Я выбрал себе самое лучшее помещение и подмел его старым мешком. Оно было недалеко от входа, так что если папа позовет меня, я его сразу услышу. Ведь если я заберусь слишком глубоко, я его не услышу. Не услышу ни мертвой тишины еврейской улицы, ни звуков с польской улицы, расположенной за стеной. Я перенес сюда все свои вещи. Решил, что читать буду при свете дня у входного отверстия, чтобы не тратить свечи и батарейки карманных фонарей. Тут я сразу смогу услышать, что кто-то собирается проникнуть внутрь, и тогда я скроюсь где-то в глубине подвала.

Я просидел у входа целый день, но папа не пришел. На третий день решил пойти в соседний дом и принести матрас. Я уже подошел к его входу, но побоялся войти внутрь среди бела дня. И тут я вспомнил, что как-то мы обнаружили проем в стене, который вел в квартиру соседнего дома. Этот проем был заделан досками. «Теперь, когда в доме никто не живет, я смогу оторвать доски», — подумал я. Нашел этот проем, но досок не было. Возможно, люди оторвали доски, чтобы бежать и скрыться в развалинах, когда немцы собирались вывозить их.

Я вошел в брошенную квартиру. Вышел на лестницу. Минутку постоял. Было тихо. Попробовал открыть дверь напротив. Она открылась. Все выглядело так, будто люди вышли ненадолго и сейчас вернутся. Все было на местах. Немного неприбрано. Кое-что набросано тут и там. И много пыли.

Первым делом я пошел на кухню. Там ничего не было. Но я пока не волновался. Продуктов, которые дали мне Грины, хватит больше, чем на неделю, а до того времени папа обязательно придет. Я пошел в детскую комнату и увидел там множество книг. Некоторые из них я читал, некоторые — нет. Я взял одеяло и стал собирать их. Нашел ящик с игрушками. Забыл про все на свете и начал играть. И вдруг я услышал шаги. Кто-то ходил наверху, в одной из квартир. Я просто оцепенел и не двигался до тех пор, пока шаги не удалились и не затихли. «Воры», — подумал я. Если не потороплюсь, здесь ничего не останется.