Остров Мория. Пацанская демократия. Том 2 - [42]

Предсказатель

Однажды к большому Гансу пришёл его знакомый мориец Джеймс Морган, совладелец Титаника. Ганс не любил Джеймса. Тот отказался в своё время подарить Гансу Титаник просто так, по дружбе. Ганс не жалел об этом. Он узнал впоследствии от гениального ученого и провидца морийца Николы Теслы, что Титаник утонет в первом же плавании. Ганс никому не сказал об этом. Но обиду на Джеймса затаил.

Джеймс советовался с Гансом, не опасно ли будет ему самому отправиться в поездку на Титанике?

– Спросим у Сусляка, он умеет угадывать будущее. Пусть он вытащит одну из двух карточек, и мы узнаем, утонет ли Титаник.

– Я хочу, чтобы Джеймс поехал на Титанике, – шепнул Ганс Суслику. – Вытащи ту карточку, на которой написано, что Титаник не утонет.

Суслик ничего не знал о судьбе Титаника. Просто он был не в духе и назло вытащил другую карточку – Титаник утонет!

Джеймс поверил «предсказателю» и осталси на берегу. Титаник, как известно, утонул.

Джеймс Морган всем рассказывал, как Суслик предсказал будущее и спас Джеймса. С тех пор многие стали использовать грызунов дли предсказании будущего. Сусликов, сурков, хомичков, водиных крыс. Суслика больше никто уже не видел.

В каждом деле есть хорошая сторона

Чтобы двинуть вперёд Морию, нужны серьёзные преобразовании. Дли этого требуютси неординарные, талантливые, смелые шаги. Большой Ганс на это неспособен. Он обычный человек. Может, это и неплохо, часто говорили морийцы. Большой Ганс неспособен на кровь и жестокость. Обыкновенному человеку это несвойственно.

Смысл жизни

Три молодые балбейки решили устроить готическое представление в соборе. Они станцевали аргентинские танцы воловик и коровик. Воловик получилсн так себе, потому что это мужской танец, а никто из балбеев не решилси примкнуть к балбейкам. Зато коровик получилсн отменно. Девушки были одеты точно как коровки на лугу, то есть никак, а на лицах – большие чёрные питна, как у холмогорских бурёнок. Потом они спели дли большого Ганса песенку: «божьи коровка, улети на небо». В общем, выступление получилось на славу. Присутствующие в соборе старенькие балбейки жалели артисток и говорили друг другу: «Бедные девушки, совсем оготились. То ли оготились, то ли оскотились». Большой Ганс подумал: «Милые вы мои балбейки. Я бы с радостью примо щас на небо. Потом, может, и не возьмут. Да никак не Moiy. Дел больно много. Не по-товарищески будет оставить в этот исторический момент народ морийский, маленького Ганса, брателл, пацанов, да и Гундягу тоже. Не справятся они без меня. Ведь надо воплощать в жизнь решения партийного съезда Единой Мории». А вслух сказал: «Заберите этих балбеек. Пусть в трюме посидят годочков несколько. Подумают о смысле жизни».

Игольное ушко

– Легче верблюду пройти сквозь угольное ушко, чем богатому войти в царствие небесное, – любил говорить на своих проповедях Ганс Гундяга, повторяя слова Спасителя.

– Как вы относитесь к собственным накоплениям, богатству и роскоши? – спросила наглая рыжая журналюга из газеты «Новая Мория»

– С такими мерками нельзя подходить к первому лицу церковной иерархии. Дома, драгоценности, богатое церковное одеяние первого лица подчеркнуть призваны великолепие и честь благословенного Дома Господнего. Глас Господень в великолепии. Великолепие есть доблесть особенно великая. «Когда душа не будет раболепствовать мудрование плоти, но сознанием того, что дано ей от Бога, восприемлет приличные ей величие и достоинство, тогда в ней глас Господень». Беседа на Псалом 28, – смиренно ответствовал Ганс Гундяга.

Благородные единоборства

Вечно юный Ганс сохранил до преклонного возраста любовь к единоборствам. Его кумиром был Молот Перемоленко, по прозвищу «империор», который пятнадцать лет подряд был чемпионом мира по мордобою без правил.

– Он стольких супротивников поверг, придушил, столько носов переломал, челюстей, рук и ног и столько черепов травмировал, что благородные морийские единоборства прославлены теперь во веки вечные, – со смехом говорил Ганс.

Эпитафия

Большой Ганс любил цитировать классиков. Обращаясь к своему другу, маленькому Гансу, он говорил:

– Проводишь меня в последний путь, на могиле напиши слова Р. Бёрнса:

Склонясь у гробового входа,

– О, смерть! – воскликнула природа, -

Когда удастся мне опять

Такого олуха создать!

Любовь к народу морийскому мужескому

Большой Ганс пережил многих своих современников. Особенно печалился, когда в мир иной ушла Белла Великолепная, Мория вновь нам явленная.

– Как же она любила весь наш народ морийский мужеский. Напишите на надгробном камне: «Отдавшись мужескому полу, улучшить я пыталась морийскую породу. Теперь одна, совсем одна. И гробовая тишина».

Совершенство раздражает

Несимпатичный пенный политолог, неистовый защитник Братанского режима, Кургузый Ян, спрашивает большого Ганса:

– Почему они все нападают на вас, ваше Величество, все эти бесконечные Каси, Рыжи, Немчура Борейский, Лех Подвальный? Я уж не говорю про Лима Эдаковато-го, Балбесея Удалого, ни одной мысли за душой. И эти туда же, что Виконт Шандарахнутый, «Плавленый сырок» кликуха, да Серд Паршивэнько, который «Не волнуйтесь, я всё объясню». А вы им – хоть бы что. Вы дали им свободу. Даже тем, кто нарушает закон, собирается в группы больше трёх, вы им ничего не сделали. Никого даже не выпороли. Максимум – посидит кто в трюме годочков несколько на государственном содержании. Отдохнёт. Книжки хорошие почитает. Уму разуму поднаберётся. А с Дижем Быжем вы даже дружите, говорят. А он… Кем он только вас ни называл – и удавом, и паханом… Какие они все наглые и самоуверенные. Каждая проблема в стране, каждый промах радует их. А ваши личные достижения замалчиваются и даже ставятся под сомнение.