Остров Мория. Пацанская демократия. Том 2 - [41]

На полруки выше

Маленькому Гансу очень нравилось подтягиваться. Он подтягивался при каждом удобном случае.

– Поверьте, – любил говорить Ганс, – я разбираюсь в снарядах для подтягивания.

Маленький Ганс был уверен, что, раз он постоянно подтягивается, то в среднем выглядит на полруки выше.

Себе – побольше, другу – поменьше

– Ловись рыбка большая и маленькая, ловись рыбка большая и маленькая, – любил говорить большой Ганс во время рыбной ловли.

– Зачем вам маленькая рыбка, ваше Мориево величество?

– Это для моего друга, маленького Ганса, ему маленькая более приличествует.

Признак демократии

Большой Ганс любил опаздывать на международные встречи. Чтоб каждому место его обозначено было. Подданные восхищались.

– Знаете, ваше Мориево величество, с вас во всём берет пример русский царь Александр III. Он говорит в таких случаях: «Европа может подождать, пока русский царь ловит рыбу».

– С кого же брать пример отсталой российской монархии, как не с передовой морийской демократии?

Неразменная валюта

– Надо придать статус международной валюты нашей деревянной щепе, – сказал как-то большой Ганс заносчивому французику Стрессу Каннскому, возглавлявшему в тот момент Международный валютный фонд. Ничего не ответил недалёкий французишко.

Большой Ганс вызвал Анну Коробейник, верного товарища по цеху Тайного писка.

– Французик сейчас отбывает в Бельгию. Узнай, в каком отеле он остановится. Поезжай. Надо ему понравиться.

Через некоторое время газеты сообщили, что Стресс Каннский получил пожизненный срок за сексуальные домогательства.

– Так было или не было, Анна? – говори, не смей скрывать. Каннский-то уж не из молоденьких.

– Было. Всё было.

– Ах, как же я рад за своего французского друга, как же я рад, что у него всё в порядке по этой части. Это поважнее международной валюты будет.

Маленькими шажками

Маленький Ганс любил мелкие шажки. Продвижение на волосок. «Пилокатавасия» было его прозвище, что означало: «на волосок от». «Чем твёрже материал, тем мельче должны быть зубцы пилы», – часто говаривал маленький Ганс.

Как же он был прав! Нерушимый, как гранит, и огромный, словно Кордильеры, бюджет Мории без труда распиливался множеством ничтожных брателл и пацанов шоблы Гансовой.

Пузырь

«Пузыри и пустышки не должны иметь места ни в политике, ни в экономике», – диктовал большой Ганс летописцу, записывающему изречения Великого Канцлера.

«Не обижайтесь, ваше Мориево величество. То же самое уже сказано Аристотелем: «природа не терпит пустоты».

«Как же это прекрасно. Всем понятно, что Ганс ГАНС могуч и справедлив как сама природа», – подумал про себя Ганс ГАНС и надулся, как пузырь. А вслух сказал: «Разыщите Аристотеля и «опустите» его. В нижний трюм, я имею в виду. Чтобы не присваивал мудрые изречения национального лидера». Вот он Ганс какой. Справедливость очень любил.

Не надо смотреться в зеркало

Большой Ганс недовольно разглядывал маленького Ганса.

– Какой же ты мелкий и никчёмный, – говорил он брезгливо. – Немасштабный, одним словом. Глаза б мои на такое не смотрели.

– Ну, тогда и в зеркало не смотрись, – ответил ему находчивый маленький Ганс.

Свобода лучше, чем несвобода

Большой Ганс вызывает Мышка Наружку и говорит:

– У брателлы Ромы яхта вдвое больше, чем у меня. Непорядок. Позови-ка Ходока.

– Так он же «опущенный». Сидит в нижнем трюме.

– Разве его ещё не выпустили?

– Не было указания.

– Ну, так приведи его скорей ко мне.

Привели Ходока.

– Как живёшь, Ходок?

– Очень хорошо. Ты даже представить себе не можешь. Забот никаких. Времени сколько угодно. Читаю. Думаю. Пишу. Как же я тебе благодарен, Ганс. Я свободен, как никогда.

– Если ты действительно ценишь, что я для тебя сделал, Ходок, подари мне яхту, чтобы больше была, чем у брателлы Ромы.

– Какие вопросы, Ганс? Но только исполни два моих желания. Первое, не выгоняй меня из трюма. Оставь меня наподольше.

– А второе?

– Забери все средства к существованию у моих детей и родственников. И «опусти» их в трюм. Чтобы они тоже почувствовали радость по-настоящему свободной жизни.

Ничего не сказал

Приходит к Гансу ГАНСу его бывший начальник и говорит:

– Ты теперь большая шишка, Ганс. А я прежнюю работу потерял. Помоги непыльную работу найти.

– Как не помочь учителю? Чай, я – не Ганс, не помнящий родства.

Договорились встретиться в кафе, всё обсудить. Вызывает Ганс Мышка Наружку.

– Вот тебе черный зонтик, иди в кафе, там мой бывший сидит, уколи его в ногу.

– Жалко бывшего, ему ведь больно будет.

– Не больно. Иголочка совсем тоненькая, он и не почувствует.

Сидит бывший в кафе. Ждёт Гансика. Тогда уже телефоны появились. Звонит.

– Где ты, Гансик?

– Ой, извини, никак не могу прийти. Я Мышка прислал с чёрным зонтиком. Говорил с ним?

– Ходил здесь какой-то с чёрным зонтиком. Ничего не сказал, ничего не сказал, ничего не сказал…

Умным – не место на свободе

Когда Мория распалась, Сусляк, немолодой уже, пришел к большому Гансу и попросил приютить его по старой памяти.

– Я очень ценю твой ум, энергию, изворотливость. Заходи, – сказал Ганс и запер Сусляка в клетке.

– Какое коварство! Почему ты запер меня? – возмутился Сусляк.

– Я помню, как много ты сделал для Мории. И грызунов люблю. Потому и дал тебе приют. А запер… Ты и сам понимаешь, насколько было бы опрометчиво оставлять на свободе такого умного, энергичного и изворотливого, тем более, грызуна, – ответил проницательный Ганс.