Остров мечты - [21]

— Просьба большая, господа, с малышами... побережнее. — Мауром, высокий длинноусый воин, тоже сильно осунулся, однако ел с достоинством, не спеша. — Словно волчата ведь бегают, такие же голодные и запуганные. Никому уже не верят, подвоха ждут. Тут... терпение потребуется недюжинное.

— Не сомневайся, друг мой, — успокоил его Иигуир. — Сделаем все, что сумеем. А в стране как, в столице?

— В Ринглеви я провел меньше дня, в основном бродил вокруг. И то сказать, господа, гиблое это сейчас место. Город, конечно, большой, стекаются туда толпы бродяжек и сирот, да уж больно варвары лютуют. За то время, что был в столице, прошло две облавы. Один раз знакомые, у которых я остановился, чудом спасли. Говорят, каждый день — казни, на каждой площади — виселицы, подати требуют вдвое к прежнему, да еще и грабят, когда пожелают. В общем, веселая жизнь.

— А какие слухи ходят? — поинтересовался старик.

— Слухи? — Мауром улыбнулся. — Ходят слухи, например, что вы, мессир, бесследно пропали из города. Будто бы подались через пролив собирать добровольцев на борьбу с врагом. — Бентанор досадливо поморщился. — Впрочем, варвары этому не слишком доверяют. Во всяком случае, ваше имя выкликают в числе первых среди тех, кого разыскивают власти. Атак... много всякой ерунды болтают. Слышал, сам Император мелонгов скоро собирается наведаться в Гердонез. Хочет, мол, лично осмотреть новый трофей. Правда или выдумка, кто разберет?

Эскобар с Беронбосом переглянулись, в их глазах промелькнула одна и та же шальная искорка. Казалось, никто не заметил этого, но едва заговорщики покинули кухню, Иигуир жестом подозвал обоих:

— Надеюсь, Господь убережет вас от неосмотрительных поступков, друзья. Немногое в этом мире зависит от одного человека, зато каждому подобает помнить о своем деле и своем долге.

Эскобар склонил голову в знак согласия, Беронбос же попытался что-то горячо возразить. Старик пресек его оправдания:

— Уже сейчас за вами, дорогие мои, стоят люди. С каждым днем их будет все больше. И стоит ли их жизней призрачная надежда заменить одного волка другим? Эта хищная стая от потери вожака назад уже не повернет.

Через два дня прибыло еще трое детей, а затем они начали подходить почти ежедневно. Собиратели обычно приводили по одному, реже два человека, отдыхали не более суток и вновь отправлялись на поиски. Напряженная работа шла и в усадьбе. Скоро все ее закоулки наполнились несмолкаемым ребячьим гомоном. Отмыть, приодеть, откормить это непоседливое воинство стоило немалых трудов, но еще более значительных затрат сил, а главное, времени требовало исцеление детских душ. Почти все попадали сюда запуганными, нервными, то молчаливо замкнутыми, то истерично задиристыми. Лишь постепенно, исподволь, с насыщением лаской, вниманием людей к ним возвращались уверенность и спокойствие, тускнели в памяти страшные видения прошлого.

На первых порах Ванг держался особняком, оберегая свой привилегированный статус любимчика Иигуира, затем стал все чаще втягиваться в совместные игры, затеи, проказы, а то и потасовки. Однажды, отчаявшись избавить детские головы от вшей, женщины принялись остригать их наголо. Поднявшаяся волна сопротивления оказалась столь велика, что пришлось вмешаться самому Бентанору.

— Конечно, дети мои, избавление от кровососов не возместило бы потерю таких прекрасных шевелюр, — сказал он. — Только суть не в этом. Обещаю, кто не захочет, острижен не будет. Однако с этой минуты устанавливается следующий обет: воины Гердонеза обривают себе головы, пока хоть один вражеский солдат топчет землю родины.

Дело было сделано, вши были обречены. А тем же вечером Ванг прибежал к старику весь в слезах, совершенно убитый тем, что его отказываются обрить. «Ведь я тоже воин Гердонеза! — кричал он. — Вы сами говорили, учитель! Неужели я не достоин принять обет, как другие?» После восстановления справедливости Ванг окончательно переселился к остальным мальчишкам, и о его исключительности забыли.

Спустя три недели число маленьких новобранцев перевалило за второй десяток. Поток их замедлился — в поисках сирот приходилось выдвигаться все дальше в глубь страны. Особенно успешно работал Мауром, которому были обязаны спасением уже семеро детей. Лишь один проступок числился за ним — одного из мальчишек он не решился разлучить с малолетней сестрой, и Ринара, таким образом, тоже получила подружку. Устав распекать безответного старого солдата, Эскобар, наконец, чертыхнулся и махнул рукой:

— Ладно, шут с ней, прокормим. Но больше чтоб без таких сюрпризов, старина, договорились? — потом помолчал и подмигнул Маурому. — Пожалуй, только мальчишки и оценят твое милосердие... лет через десять...

Жизнь поселения текла размеренно и спокойно, если вообще возможна спокойная жизнь с целой ватагой ребятни. Помимо игрищ с драками почти каждый день кто-то убегал в лес то ли за ягодами, то ли за приключениями. Увещевания успеха не имели, караулы маленькие хитрецы легко обводили вокруг пальца, едва не бравируя удалью. Издерганные взрослые уже пришли в отчаяние, когда сулимая ими беда случилась всерьез.