Следующее утро — воскресенье! Все встали спозаранку, и даже папа Герман уже проснулся. Сабина его растормошила:
— Почему ты не встаешь? Мы к бабушке поедем.
На столе — завтрак: кофе, какао, джем, мед, поджаренные хлебцы. Отец говорит:
— Хорошо мы живем. Так бы и всегда! Но что мы целый день будем делать у бабушки — не знаю!
— Если б целый день! — говорит мама-Сусанна. — Пока приедем — уже обед. А потом — мама ведь ждет нас. Как переехали в город — ни разу у нее не были.
— Это я так просто, — говорит Герман.
— Кому еще какао? — спрашивает мама, наливая Сабине. Стефану она говорит: — Вы ходили вчера макулатуру и вторсырье собирать?
— Триста двадцать бутылок! — говорит Стефан.
— Триста двадцать?!
— И макулатуры килограммов двести.
— На что вы потратите деньги? Надеюсь, на что-нибудь хорошее?
— На день рождения! — выкрикивает Сабина.
— Недурно, — говорит Герман. — Сразу тебе и подарок ко дню рождения.
— Мы на бегемота собирали, — говорит Стефан.
Никто не понимает, о чем он? До сегодняшнего дня никто не слыхал о бегемоте, и Стефан поясняет:
— На бегемота для детской площадки.
Отец как раз хотел отхлебнуть кофе, чашка у самых губ, но так и не выпил, смотрит поверх чашки на Стефана, а мать, наклонившись вперед, спрашивает:
— Бегемот? Какой бегемот?
— А мне можно на нем верхом покататься? — кричит Сабина.
— Ясное дело, можно, — говорит Стефан. — Бегемота нам скульптор вырежет из дерева.
Герман выпивает кофе, медленно опускает чашку на стол. Мать — любопытство ее разгорелось — спрашивает:
— Скульптор? Тогда это будет очень маленький бегемот?
— Очень даже большой, — говорит Стефан. — Как дерево, если его на землю повалить. Но у него четыре ноги.
— А уши? Уши есть? — кричит Сабина.
— И голова и уши.
— И он будет стоять на нашей площадке?
— Так мы придумали, — говорит Стефан и смотрит на отца — что это он ничего не говорит?
А отец сидит себе, будто бегемот его ничуть не касается.
— Когда мы едем? — спрашивает он.
— Куда ты спешишь, ты же кофе еще не допил.
— Может, мне будет позволено спросить, когда мы едем?
— Скоро. Сейчас и поедем, — говорит мать. — А ты ничего не слыхал о бегемоте? По-моему, прекрасная идея!
Нет, он ничего не слыхал, да и не считает это прекрасной идеей, скорей дурацкой затеей. Но этого он вслух не говорит.
Герман допивает кофе. Сусанна удивленно спрашивает:
— Что это — тебя совсем не интересует?
— Бегемот? Честно признаться — совсем не интересует. Я строю дома!
— А это разве не относится к домам?
— Возможно, и относится, но всё в меру.
Герман допил кофе. Сабина уже залезла ножками на стул — она вся нетерпение.
— Тогда идите вниз, — говорит мама-Сусанна. — Я скоренько помою посуду. А тебе, Герман, не надо машину проверить?
— Чего там проверять!
— Шины или еще что-нибудь? Я уже недели две как не садилась за руль.
— Я — тоже, — говорит Герман.
И вдруг — всё настроение испорчено! Или оно уже было испорчено раньше, только этого никто не замечал? Сусанна хмурится. Она думает: «Что это с ним?»
Стефан собирает посуду. Сабина помогает. Герман встал из-за стола. Потянулся и приложил ладони к потолку. Он любит так делать. Но Сусанна говорит:
— Хорошо бы ты прекратил!
— Уже прекратил, — сразу же говорит Герман. — А что, собственно, случилось? Так вдруг?
— Абсолютно ничего. Но прекрати это, пожалуйста, и навсегда! Ты же пальцы прижимаешь к потолку, остаются пятна.
— Ну, знаешь ли! Покажи мне хотя бы одно пятнышко! — Герман разошелся, он говорит Стефану: — Бегемота вы там хотите поставить? Вы что, совсем ума решились?
Стефан так и застыл с дощечкой в руках, на которой хлеб режут. Сусанна на всякий случай отбирает ее. Оба смотрят на отца, а тот с досадой говорит:
— Кому такое пришло в голову? Тетке вашей, что ли?
— Какой тетке? — спрашивает Стефан.
— Или дружку твоему, землеройке спятившей?
— Герман! — возмущается Сусанна. Но Герман не обращает на нее внимания.
— Детская площадка — не ваше дело! — говорит он. — Не ваше! Поняли? Мы ж об этом договорились. Или как?
— Кто с кем? — спрашивает Сусанна. — Ничего не пойму!
— И незачем тебе! Наше это дело, и никаких разговоров!
Сусанна уносит дощечку, но тут же возвращается из кухни. Она спешит сказать:
— Почему это только ваше дело? Ничего подобного.
— Бегемот! — разоряется Герман. — И никого не спросили! Не договорились со стройуправлением. Куда это мы придем? Безобразие! Бесплановость!
